Онлайн книга «Зулали (сборник)»
|
Максим Георгиевич крякнул – щека у него была залеплена большим пластырем. – Это я случайно с Севой подрался, – пояснил он. – Специально дерутся только дураки, – согласился Максим Георгиевич. – Да? – Зуб даю. Мальчик округлил глаза. – Зачем? Максим Георгиевич, продолживший было свой путь, притормозил: – Что зачем? – Зачем зуб даешь? – Ну… Это выражение такое. Наподобие клятвы. Можно сказать «клянусь», а можно – «зуб даю». Мальчик почесал себе нос. – Понятно. – Я пошел? – спросил разрешения Максим Георгиевич. – Иди. Кассирша пробила чек неправильно – продублировала печенье. – Исмаил, подойди, пожалуйста! – пропела она тонким голоском в переговорную трубку. Максим Георгиевич удивленно вздернул брови – буквально минуту назад она спросила у него хорошо поставленным басом социальную карту москвича. Исмаил оказался невысоким ослепительно лысым мужичком с мохнатыми бровями. Кассирша кокетливо улыбнулась ему и делано вздохнула – не знаю, что со мной сегодня происходит, постоянно перебиваю. – Жить просто без меня не можешь, – хохотнул Исмаил. – Не могу. Женишься на мне? – А свою жену куда девать? – Не знаю, не знаю, – последовал певуче-жеманный ответ. Максим Георгиевич поспешно сложил в авоську продукты. – Счастливого вам Нового года! – крикнула ему вдогонку кассирша. Пришлось пожелать ей того же. Фонарь за окном, наконец-то починенный к праздникам, освещал кусочек тротуара с припаркованной заснеженной машиной, на лобовом стекле которой кто-то вывел незатейливое «Люблю Любу». – Ишь, – хмыкнул Максим Георгиевич, нацепив на кончик носа обе пары очков – для улицы и для чтения, и разглядывая надпись. – Пиу-пиу-пиу! – взмыли в небо фейерверки и, взорвавшись разноцветными огнями, растворились в темноте. Тузик завозился на своем коврике, вздохнул – он с детства не переносил шума и даже к старости, изрядно потерявши слух, нервно на него реагировал. Хотя сейчас скорее чувствовал его, чем слышал. – Всю ночь будут взрывать. Придется потерпеть, – Максим Георгиевич с кряхтеньем нагнулся, погладил его по голове, почесал за ухом. Тузик с благодарностью лизнул ему ладонь, прикрыл глаза. Анютка тоже не переносила шума. Она умела каким-то непостижимым образом убавлять вокруг себя звуки и приглушать тона – говорила всегда полушепотом, работала практически бесслышно. И мир как будто подлаживался под нее – деликатничал, притихал. Когда ее не стало, живая, наполненная заботой и нежностью тишина обернулась в бездушную и каменную. Только Анютка могла согреть ее своим ненавязчивым, тактичным присутствием. Максим Георгиевич отчаянно тосковал по ней. Когда становилось совсем невмоготу, он выдергивал из стопки «Лечебных писем» журнал, раскрывал на последней странице и читал письма одиноких стариков, желающих найти себе вторую половинку. Никого он себе не искал, но чужими поисками удивительным образом утешался. Скупо комментировал письма, над некоторыми смеялся в голос, утирая слезу умиления. – «Мне исполнилось всего 84 года». Всего 84, а? – «Хотелось бы познакомиться с работящим дедушкой (без интима). Будем вместе ходить в лес по грибы, по ягоды и на речку купаться». Ишь, без интима ей. Где его в нашем возрасте возьмешь-то, интим этот? – «Вдовец, 74 года. Был женат 5 раз. 4 раза неудачно, а пятый раз – со смертельным исходом». Кхех! – «Ищу женщину не старше 50 лет. Приезжай, родная, если ты без судимости». А раз с судимостью, то ходи незамужней! Максим Георгиевич захлопнул журнал, убрал на место. Достал из пачки сигарету, размял в пальцах. – Покурить отпустишь? Тузик не ответил. – Я быстро. Он накинул на плечи жакет (Анютка к семидесятилетию связала), завозился с замком, который раз упрекая себя за то, что забывает его смазать. Курил, ежась и постукивая ступней о ступню – холод в подъезде стоял нешуточный. Дверь соседней квартиры приоткрылась, Максим Георгиевич нехотя обернулся, чтобы поздороваться. Артем стоял в дверном проеме и смотрел на него правым глазом – левый был скрыт за косяком. – А что это ты здесь делаешь? – спросил он. Максим Георгиевич поспешно загасил сигарету. – Живу. А что ты здесь делаешь? – Ты снова открыл входную дверь? – послышалось откуда-то из глубины квартиры. – Мам, смотри, кого я тут нашел! Того дедушку из магазина. – Какого дедуш… – Мама Артема выглянула на лестничную клетку и обомлела. – Я в квартире напротив живу, – пояснил Максим Георгиевич. – Надо же, какое совпадение! А я – коллега ваших соседей. Они уехали на отдых в Таиланд, попросили за котом присмотреть. Вот мы с сыном и переехали. – На целых десять дней! – вставил Артем. – Рад, что мы будем соседями целых десять дней. Меня зовут Максим Георгиевич. Она протянула руку: – Я Маша. Он пожал ее руку и неожиданно для себя спросил: – Вам есть с кем Новый год встречать? Если нет – приходите ко мне. Вместе будет веселей. Артем радостно подпрыгнул, но тут же деловито поинтересовался: – А чем ты нас кормить будешь? – Ничем, – растерялся Максим Георгиевич, – я, честно говоря, и не собирался отмечать. Но раз такое дело… – Он запнулся, не зная, как закончить предложение. – Вы один живете? – спросила Маша. – У меня Тузик. Дворняга. И бегония, которая с какой-то радости расцвела сегодня утром. Маша улыбнулась широко и открыто. «Совсем девочка», – подумал Максим Георгиевич. – А знаете что? Приходите-ка к нам с Тузиком и бегоней. У нас утка. И оливье. Правда, я туда вместо яблок репчатый лук добавляю, но это ведь ничего? – Ничего, – согласился Максим Георгиевич. – А еще у нас свекольный салат с грецкими орехами, сливками и чесноком. И торт, правда магазинный, но вкусный. Артем дернул мать за рукав: – Откуда знаешь, что вкусный? Ты же не пробовала его. – Предчувствую, – коротко ответила Маша. Максим Георгиевич кинул окурок в баночку, которая служила ему пепельницей, крепко закрутил крышку. – Можно я спрошу? Почему вы нюхали мандарины? |