Онлайн книга «Портрет королевского палача»
|
В это время на трибуне появляется очень высокий и очень бледный господин во фраке и с черными волосами, стриженными каре. – Это мсье Дезар, – шепчет мне Николь. – Мне он очень нравится. Да, симпатичный дядька. Более всего он напоминает дирижера классического оркестра. Правда, в руках у него не дирижерская палочка, а молоток. Взойдя на трибуну, мсье Дезар несколько мгновений озирает зал, а потом делает знак какому-то дядьке в униформе с надписью на рукаве: «Drouot», то есть Друо. Ох уж это французское произношение… Дядька мигом выносит большущую черно-белую сверкающую коробку, при виде которой в зале начинается некоторый оживляж. – Лот номер один – пара демисезонных сапог от Шанель, новые. Размер 36. Николь оживляется. Значит, это те сапоги, которые ее интересуют. Да, они ничего себе! Помощник аукциониста открыл коробку и продемонстрировал нам обувку. Очень миленькие. Красно-коричневая кожа, которая обольет ногу, как может облить только очень дорогая и мягчайшая кожа, высокий, изящный и в то же время удобный каблук. – Итак, начинаем, господа, – раздается голос Дезара. – Стартовая цена 20 евро. Что?! Да разве могут сапоги от Шанель продаваться за 20 евро?! Просто фантастика. Николь вскинула руку. Ага, мы успели первые, ура! Я жду, что мсье Дезар сейчас начнет декламировать: – Двадцать евро – раз, двадцать евро – два… Однако он только улыбается Николь и восклицает, помахивая молотком над залом: – Тридцать евро, господа! Тридцать евро! Оговорился, что ли? Николь еще только поднимает руку, а в другом конце зала уже взлетел каталог, зажатый в чьих-то густо унизанных кольцами пальцах. Дезар мигом повернулся в ту сторону, простирая вперед молоток: – Сорок евро! Сорок евро за демисезонные сапоги… И вот уже он снова смотрит в нашу сторону: – Пятьдесят евро! Пятьдесят раз!.. И уже весь подался в противоположном направлении: – Шестьдесят!.. Нет, он не дирижер. Не он управляет оркестром, а оркестр управляет им. – Семьдесят! – Это к Николь. – Восемьдесят! – В другую сторону. Постепенно начинаю вникать в смысл происходящего. Значит, тут никто не выкрикивает никаких судьбоносных цифр – сам аукционист автоматически набавляет цену каждый раз на десять евро. Есть интерес – ну, значит, заплатишь. Нет – выходи из игры. Забавно… Торг продолжается, причем Дезар вертится в ту и другую сторону, как заведенный, едва успевая выкрикивать: – Девяносто! – Сто! – Сто десять!.. Руки так и взлетают, опережая друг дружку. Ух ты, дамы разошлись не на шутку! Кажется, Николь хотела купить обувь по дешевке? Ничего себе! Сто десять евро – это сколько же в рублях? Не пора ли остановиться? – Сто двадцать! – Сто тридцать! – Сто сорок! – Сто пятьдесят! Не верю своим глазам: молоток замирает, обращенный к Николь. Простирая руку, Дезар делает паузу, потом оборачивается в противоположную сторону и еще секунду ждет, что вот-вот поднимется каталог и тускло блеснут кольца. Однако в том углу никто не шевельнулся, и Дезар декламирует: – Сто пятьдесят евро за демисезонные сапоги от Шанель – раз! Два! Три! Продано! Мадам, прошу вас подойти к моему помощнику и получить ваши великолепные сапожки. Он посылает Николь, которая выбирается из путаницы стульев, чарующую улыбку и восклицает: – Лот номер два – туфли от Гвен Хаммерсмит, размер 36. Эти туфли слишком уж фасонные, по улице в них недалеко уйдешь. В спор за них Николь даже не вступает. Немного посоревновалась очень красивая седая дама, сидевшая неподалеку, но под счет «Пятьдесят евро!» сошла с дистанции. Победа досталась пальцам с кольцами. Обладательница их поднимается, чтобы подойти к помощнику аукциониста, и я чуть не хохочу вслух. Эту даму почти от земли не видно. Рост у нее метра полтора, ну никак не больше. И похоже, такова же она в поперечнике. Мятый, модный полотняный костюм туго обтягивает ее… хотела сказать: фигуру, но не стану оскорблять это слово. И вдобавок она стрижена практически под машинку! И волосики у нее ярко-рыжие! И пудовые брильянты в больших, оттопыренных ушах! Но при таком лилипутском ростике у нее лапа дай боже! Мало того, что широкая, да еще и размер наверняка сороковой, как у меня. От этого обладательница колец выглядит еще уродливей и напоминает жабу. Интересно, зачем ей обувь, рассчитанная на нимф и дриад? Просто для красоты? На комод поставить и любоваться? Или у нее есть дочь, внучка, племянница, для которой и старается тетенька, как фея Мелюзина старалась для Золушки? Торг между тем идет своим чередом: – Лот номер три! Туфли от Шанель. Двадцать евро, господа и дамы! Николь пытается торговаться, однако туфли достаются толстухе, так же, как и следующая пара – «туфли летние от Шарля Жордана». Таких чудных босоножек из мягчайшей перламутрово-розовой кожи с окантовочкой из раззолоченных косичек, на прелестном, маленьком, круто выгнутом каблучке я в жизни не видела. Вот уж правда что – обувь для Золушки! Дезар так и разоряется: это-де абсолютный эксклюзив, опытная модель, каждого размера была изготовлена только одна пара, поэтому даме, которая купит эти туфельки, не грозит увидеть их на чьих-то еще ножках. Это свист, не сомневаюсь, но свист очень мелодичный! Победительница сгребает в охапку коробки и пытается унести, однако ее коротеньких ручек явно не хватает. Тогда она достает из кармана мобильник, набирает номер и командует: – Лора! Поднимайся сюда. Дверь открывается, и в зале возникает дивное, очаровательное, обворожительное создание. Изящная, как цветок, блондинка с распущенными волосами ниже плеч и аквамариновыми глазками – воплощение сказочной красоты. Да, на ее загорелых ножках шедевры от Шанель и любой другой обувной компании будут смотреться великолепно! Лора берет у окольцованной тетеньки все три коробки и выносит из зала, и когда ее точеная фигура скрывается в дверях, по залу проносится легкий разочарованный вздох. Нет, честное слово, именно про таких и говорят: смотрел бы да не насмотрелся! Странно, что даже у нас с Николь, женщин, она не вызывает зависти, а только восхищение. И какое чудное, романтичное имя – Лора. Неужели она – дочка этой уродины?.. Поскольку делать нам в зале больше нечего, мы потихоньку выходим вслед за толстухой. Нас обгоняет в коридоре высокий мужчина – тот самый, на которого я уже обратила внимание: в лихо заломленной шляпе и в брюках с обшлагами. Он по-прежнему держит руки в карманах, пиджак по-прежнему расходится на том, стало быть месте, на котором он и должен расходиться, и походка у него вся такая стремительно-небрежная. Проходя мимо Лоры, нагруженной коробками, он вдруг выдергивает руку из кармана и щиплет красотку за точеную попку. |