Онлайн книга «Портрет королевского палача»
|
Ой, мамочки… Меня пронзает ощущение полной нереальности происходящего. Картина! Неужели?!.. – Картина? – недоверчиво переспрашивает Иса. – Значит, ты все-таки лгала, когда говорила, что ничего не нашла? – Я не нашла, это правда! – с силой выкрикивает Клоди. – Но я знаю, где искать! Я уверена, что Иса сейчас воскликнет: «Где?!» Я и сама с трудом удерживаюсь, чтобы не выкрикнуть это слово. Картина Давида! Клоди! Вот кого имел в виду Максвелл, говоря, что кто-то еще в Муляне ищет потерянное полотно. Ну да, все правильно. Клоди искусствовед, кому как не ей, интересоваться утраченными сокровищами живописи. Но откуда она может знать, что картина должна находиться в Муляне? Эх, сколько вопросов у меня уже накопилось! Они так и рвутся с моего языка. Но я, разумеется, молчу, затаившись за дверью. А Иса почему-то молчит. Он что, онемел от изумления?! Нет, разомкнул уста, наконец-то! – Где сейчас этот ребенок, Клоди? – спрашивает он. – Если Жильбер устраивал его продажу, значит, мой сын в Муляне? Краешком глаза я вижу лицо Клоди. Тихо подозреваю, что на моем лице написано совершенно такое же неописуемое изумление. Но уже в следующую секунду я качаю головой. Какое счастье… какое счастье, что Жани и Филипп далеко отсюда! Да здравствует каникюль, да здравствует повышенное внутричерепное давление у младенцев! Нет худа без добра! И тут же меня снова охватывает беспокойство. А если Клоди выдаст их?! – Уж не сошел ли ты с ума? – спрашивает Клоди. – О чем ты говоришь?! Иса проводит рукой по лицу. – А, ну да, – звучит его неуверенный голос. – Картина! Ты говорила, что знаешь, где искать картину? – Да. – И где же? Ну наконец-то! Честное слово, я вздыхаю не без облегчения, услышав этот вполне естественный вопрос. Иса, который интересуется судьбой своего ребенка, – это ведь тот же самый Иса, который направил беременную цыганку взорвать наш роддом. Погибли бы десятки малышей еще и младше, чем его сын! Нет, мне не нравится такой диссонанс в образе этого убийцы. А впрочем, почему одно должно исключать другое? Практически у всех убийц есть дети. И это не мешает им лишать жизни других детей, таких случаев можно привести сотни! И тут я спохватываюсь, что чуть не прослушала самое главное: где картина! – Ну, ты и впрямь помешался, Иса, – насмешливо говорит Клоди. – Я тебе скажу, а ты выпустишь в меня всю обойму из своего пистолета. Нет уж, я прекрасно понимаю, что жива лишь до тех пор, пока только я знаю, где может быть картина. И, видишь ли, меня нисколько не разбирает нетерпение кинуться доставать ее. Дело в том, что я знаю это место уже почти год. И у меня не раз и не два была возможность туда прийти и подтвердить свои подозрения. Но я ждала, ждала долго, я не сказала ни Гийому, ни Жильберу, ни Жану-Ги. Разумеется, не скажу и тебе. – Ну и скажи, почему ты не вытащила ее уже давно, почему не обставила всех нас? – задает Иса тот же самый вопрос, который задала бы и я… если бы имела такую возможность. Бог ты мой! Значит, и покойный Гийом был в этой компании?! Я так возбуждена, что снова забываю об осторожности и чуточку излишне высовываюсь из-за косяка. И тут Клоди чуть поворачивает голову – и наши глаза встречаются… Я отшатываюсь за косяк и стою, каменея от страха, не в силах сдвинуться с места. Пропала! Я погибла! Вряд ли Клоди промолчит! Я слишком много узнала о ней сегодня. Я узнала, что скромная «бургундская крестьянка» с дипломом бакалавра искусствоведения вовсе не та, за кого ее принимают благонравные соседи. Уже одно то, что она на «ты» с опаснейшим убийцей-чеченцем, говорит… нет, просто-таки кричит о ее двуличии! И она в приятельских отношениях и с корсиканскими экстремистами – через Жильбера. Я уже не удивлюсь, даже если узнаю, что Клоди запанибрата с главой сицилийской коза ностра! Короче, я узнала о Клоди столько, что стала довольно опасной свидетельницей. Как бы там ни ссорилась она с Исой, какие бы причины ни заставляли ее таить находку картины от подельников, все равно, этот опасный человек ей ближе, чем я, случайно залетевшая в бургундскую глушь русская глупая птаха. Они с Исой – одного поля ягоды. Они уладят свои проблемы и договорятся. А я могу помешать этому… Нет, вот теперь уж точно надо бежать. И я побегу, как только смогу хоть на чуточку сдвинуть с места подкашивающиеся от страха ноги. И тут я осознаю, что за моей спиной царит тишина. Никто не кричит «держи-лови», не топочет ногами, не щелкает затвором… Более того – я слышу совершенно спокойный голос Клоди. – Ты спрашиваешь, почему я не обставила вас? – повторяет она слова Исы. – Да потому, что я не такая тварь, какой ты меня считаешь. Понимаю, что судишь по себе, но это тебя нисколько не извиняет. не могу предать людей, которым стольким обязана… – Оставь эту мелодекламацию для чувствительных судей, к которым ты когда-нибудь попадешь, – хладнокровно обрывает ее Иса. – Не могла предать, видите ли! А как насчет Жана-Ги? – Ты что, идиот?! – вскрикивает Клоди. – Он не должен был остаться в живых, он сумасшедший! После того, что он устроил в Сан-Фаржо, мы чуть не попались! На него нельзя было рассчитывать! – И все-таки он нас не выдал, все взял на себя, – снова перебивает ее Иса. – С чего ты взяла, что он не стал бы молчать и впредь? – Да вот взяла, – угрюмо отвечает Клоди. – Кстати, почему вообще ты задумался об этом только сейчас? Не с твоей ли помощью, не через твоих ли людей из активной группы Жану-Ги была передана «черная метка»? – Ты убедила меня, что это необходимо, что он опасен! – пробормотал Иса. – Ты убедила меня, что он способен и сам прийти к тем же выводам, к которым пришла ты. И опередит нас! Заполучит картину в свои руки! В то время я поверил тебе. Я был опьянен теми перспективами, которые ты мне открыла. Но прошло несколько дней, и я стал задумываться. Ты знаешь, я убивал многих… выполняя приказ, или потому, что они становились мне поперек дороги, или потому, что считал это нужным. Но Жан-Ги был мне побратимом. Естественно, что я стал размышлять… Разве Жан-Ги не был надежно изолирован в тюрьме? Господи, да это клубок змей каких-то! И этот поганый Иса еще возмущался, что его предал побратим Жильбер. И в чем предал?! В том, что нашел для его сына лучшую мать, чем проститутка? Конечно, у Жани нет мужа, но уж лучше вообще расти без отца, чем иметь в отцах террориста, убийцу. Мои мысли прерывает крик Клоди: – Ступидо! Придурок! Язык-то у него не был вырван, не так ли? Я не столь легковерна, как ты. И что ты тут блеешь, что ты распускаешь слюни? Мон дье, кто и когда видел рефлексирующего террориста? – Не уводи разговор в сторону, – рычит Иса. – Я хочу знать, где ты нашла картину. |