Онлайн книга «Как спасти царевну»
|
Агафон с видом альтруиста, которому не дают осчастливить все остальное человечество, развел руками и, проговорив: «ну, если ты так действительно решил», выловил из мешка куклу и запустил ее. Через несколько минут Иван понял, что он уже никогда не сможет слушать музыку с прежним благоговением. А впереди еще было пять часов. * * * Они шли по затхлой, сочащейся холодной, кажущейся разноцветной в свете кукольных вспышек водой расселине уже полчаса. Под ногами хрустели то ли мелкие камушки, то ли черепа небольших зверушек, меланхолично хлюпали набольшие лужицы и приглушенно журчали еще более маленькие ручейки. Воздух был холодным и сырым. Дребезжащие звуки жестяной музыки нервно отражались от сводов и стен и скатывались в воду. Под то опускающимся, то взмывающим ввысь потолком то и дело проносились, замогильно вздыхая, неясные тени – не то большие летучие мыши, не то мелкие демоны. Что-то постоянно где-то поскрипывало и тихонько скрежетало – может, это было эхо их шагов, а может, кряхтение проседающей от многовековой усталости породы, решившей, в конце концов, присесть отдохнуть. От ощущения же, что за ними кто-то все это время пристально и недобро наблюдает, избавиться не удавалось даже оптимисту Ивану. Еще через двадцать минут Иванушка начинал понимать значение неизвестного ему прежде слова «клаустрофобия» и был готов изобрести еще несколько десятков замысловатых звукосочетаний, заканчивающихся на это липкое, с мурашками по коже, ватными конечностями и холодом в желудке стеллийское слово, если бы его об этом кто-нибудь прямо сейчас попросил. Но чародей молчал. Неизвестно было, о чем думал и что изобретал он, но когда над его головой с шевелящимися то ли от неведомого ветра, то ли от слова с окончанием «фобия» волосами внезапно пронеслась с визгом слишком близко очередная стая теней, он выронил свой любимый мешок, сумку с продуктами и, так же не говоря ни слова, кинулся бежать обратно и пробежал несколько метров, пока не споткнулся и не упал. – Агафон, ты… что-то забыл… снаружи… наверное? – участливо поинтересовался Иван, подождав, пока маг поднимется. Тот зачерпнул в луже холодной воды, размазал ее по лицу, хранящему следы копоти несмотря на все усилия хозяина, выдохнул и так же молча кивнул головой. – Что? – Свои мозги, вероятнее всего, – угрюмо проговорил маг, и сердце Ивана пропустило такт. – Да всё будет в порядке, ты не волнуйся, – не очень веря в то, что сам говорит, попытался утешить его царевич. – С чего ты взял, что я волнуюсь? – вскинул брови волшебник. – Я не волнуюсь. Я В ПАНИКЕ!!! Я чувствую нутром, инстн… истн… интст… интуицией, что тут что-то не так!!! И я даже знаю, что! Этот твой малахольный Геночка заманил нас в ловушку!!! – Но зачем ему это надо? – пожал плечами Иван. – Он видел нас в первый и последний раз! Если только ты не хочешь сказать, что между вами и ними, черными и белыми магами, существует такая вражда, что… – Ну существует, – признал Агафон. – Но не такая! Я не знаю, зачем он это сделал. И от этого мне еще хуже. – А по-моему, Агафон, ты просто очень впечатлительный человек, с непривычки переутомился в пути, и поэтому тебе мерещатся всякие ужасы. – Спасибо. Мог бы не говорить этого слова, – мрачно покосился на него чародей. – Какого слова? – не понял Иван. – Этого. На «у». – Ужасы? – ДА!!! – Ну Агафон, милый, потерпи еще немножко. Ведь осталось всего ничего – какие-нибудь четыре с небольшим часа – и мы будем на поверхности, под солнышком, или под дождиком, или просто под замечательным, добрым, ласковым серым пасмурным небом… Нет, расслабляться нельзя, понял царевич, и уже более твердо скомандовал: – Ладно, все. Отдохнули – и пора в путь. Каждая лишняя минута, проведенная тобой в этой луже, соответственно удлиняет наше здесь пребывание. Понял? – Понял, – чародей мгновенно подскочил и бросился подбирать свою поклажу. – В путь. Но продолжил он путь не раньше, чем украдкой вынул что-то из мешка и переложил себе в карман штанов. Они прошли еще несколько десятков метров, когда бреньканье музыки в кукле и световые вспышки стали слабеть. – Мне показалось, или… – встревоженно спросил Иван. – Нет. У нее кончается магический заряд, – с видом знатока пояснил Агафон. – И что?… – Надо ее ненадолго выключить, минут на пять, чтобы она сама собой подзарядилась, и продолжим. – А это время мы будем сидеть в темноте? – уточнил Иванушка. – Да, – ответил маг и улыбнулся как человек, который учился улыбаться по учебнику. Переведенному с английского на русский слепоглухонемым китайцем. При помощи немецко-украинского словаря. Несмотря на почти овеществленное чувство страха, висевшее, казалось, во влажном спертом воздухе и обволакивавшее их с ног до головы, пять минут темноты прошли без приключений. Через пять минут Агафон дрожащими пальцами снова надавил три раза на колпачок куклы, и ее возобновившиеся с прежней силой звяканье и мигание были встречены путниками как райская музыка в полуденном саду. – Ну вот, – скрывая, что ему хотелось сказать на самом деле, проговорил Агафон. – Я же говорил. Все будет хорошо. – И к тому же дорога пошла наверх, тебе не кажется? – Кажется. И стало не так сыро. – Да. Впереди стены и потолок хода сужались, грозя встретиться где-нибудь в недалеком будущем, но метров через десять передумали и снова круто разбежались – потолок взмыл вверх, стены шарахнулись от них так, что они почувствовали себя как в огромном каменном зале без конца и без края, потому что и конец, и край его терялись где-то в непроглядной тьме. Иванушке на начинающий поеживаться от непривычных ощущений ум пришло новое слово – «агорафобия». Через несколько шагов кукла печально дзенькнула и прекратила подавать признаки жизни. Но приятели даже не успели толком испугаться, потому что со стороны только что оставленного ими позади коридора зазвучало сначала астматическое свистящее дыхание с хрипом вперемежку, потом затопали тяжелые торопливые шаги и, наконец, показался рваный огонь, пляшущий как гигантский светлячок с перепою. Нервы Агафона не выдержали, и он с душераздирающим воплем швырнул что-то, по звуку железное и круглое, в надвигающийся ужас, потом кинулся на Иванушку и повалил его на пол, вжав его и себя лицом в камень. Пол был сухой и гладкий, отметил царевич. Больше полезных наблюдений ему сделать не удавалось, и он уже хотел вывернуться из крепких объятий волшебника и выяснить, что за неизвестное чудище там на них надвигалось, как вдруг… – Эй… вы… где?… – раздался сиплый, задыхающийся голос с той стороны, откуда приближалась опасность. |