Онлайн книга «Как спасти царевну»
|
– У вас, наверняка, еще оставалось в мешке место… Агафопус все понял и недовольно поморщился. – Если бы у меня было хоть немного денег, я бы купил что-нибудь еще. Иван смутился. – Ой, извините… Про деньги я и не подумал… Но что же вы тогда взяли в дорогу в своем мешке, если не продукты, не посуду и не деньги? – То, что стократ лучше продуктов, посуды и денег, – гордо усмехнулся волшебник. – Магию! – Так вы обменяли в деревне продукты на магию? Сделали гипноз? Представление? Исцеление? – Что-то вроде этого, – снисходительно кивнул Агафопус. – Давай не будем терять время зря – вода остывает… Когда через двадцать минут они пролетали над деревней, чародей украдкой оглянулся, повинуясь то ли интуиции, то ли ожиданию чего-то неизбежного. Над дальней крайней избой пером экзотической птицы павлин медленно вырастало мерцающее холодное зарево, переливающееся всеми оттенками радуги. А из окон и трубы беззвучно сыпались веселые разноцветные искры. Агафопус поморщился и втянул голову в плечи. Кабуча!.. Значит, то, что он выменял на еду у кривого мужика, все-таки было «Праздник каждый день» Догады, а не музыкальной шкатулкой… С одной стороны, конечно, так ему и надо – пускай-ка с неделю поживет так, скряга. А с другой – что же тогда в круглой желтой коробочке с красными ягодками?… За обедом ужина, как и предполагал и опасался Агафопус, не последовало. Иван, сгорающий от нетерпения и считающий дни и часы до финальной встречи со Змеем, решил, что лететь они будут всю ночь, а спать по очереди. Нельзя было сказать, что чародей был безумно счастлив такому обороту, но подумал и спорить не стал. – Если поразмыслить, – сочувственно вздохнул он, заступая на свою вахту, – то что бы ни происходило сейчас с нами, а бедной девице царевне Серафиме все равно в сто крат хуже в лапах мерзкого Змея. Надо спешить. – Угу, – подтвердил Иван, не смыкавший глаз уже вторые сутки, обнял, как родного, мешок Агафопуса и тут же уснул. Волшебник, обхватив костлявые колени и уткнув в них подбородок, стал вглядываться, как и договаривались, в затянутую ночью землю далеко внизу. Ночь была черная, холодная и непрозрачная. И сколько он не таращился – вперед, вниз, по сторонам – ничего не менялось… Не менялось… Не менялось… А через полчаса он вдруг с удивлением и радостью обнаружил у себя в голове невесть откуда взявшуюся идею на предмет серьезного улучшения процесса наблюдения. Всем известно, что у слепых обостряются все оставшиеся чувства. А это значит, что ему надо не вглядываться, а вслушиваться! Чуть-чуть прикрыв бесполезные все равно глаза. Для обострения. И он, не откладывая хорошую мысль в долгий ящик, так и поступил. А буквально через пять минут у него над самой головой кто-то рявкнул: «Вот они!!!», а просвистевшее над головой нечто болезненно-острое сбило с него колпак. В глаза ему ударил яркий дневной свет. «Почему ночью так светло?» – хотел подивиться он таинствам природы, но ему не дали. – Первый, прыгай! – проорал тот же самый кто-то, и прямо на не проснувшегося толком волшебника опять же откуда-то сверху свалился кто-то большой, черный и тяжелый. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!.. Внутри у Агафопуса мгновенно захолодело все, что не успело оборваться. – Чттутпроссхотт? – подскочил заспанный Иванушка. И по счастливой (хотя, для кого как) случайности ударил головой в грудь не успевшего обрести равновесия чужака. Тот покачнулся, повалился назад, и тут, как будто невзначай, Масдай стал забирать резко вверх. Злосчастный неприятель взмахнул руками, уронив свой шестопер прямо на колени Агафопусу, и далее продолжил свой путь уже даже без такой непрочной опоры под ногами, как старый ковер. – Кто это?… – ошеломленно таращились по сторонам глаза Ивана, пока руки делали свое дело – вытаскивали из ножен меч, из-за голенища кинжал и убирали со взмокшего разом лба нависшие на глаза спутанные со сна волосы. – Люди… На трех черных коврах… – прошелестел, все ускоряясь и набирая высоту, Масдай. – Один следил за нами все утро, пока не подоспели остальные… – Остальные… ЧТО?! АГАФОПУС!!!.. Почему вы меня не… – Они сзади… но догоняют нас… – прервал поток его гневного красноречия Масдай. – Я… не смогу… долго опережать их… Что… будем… делать?… – Снижайся! Пойдем пешком! Спрячемся от них в лесу!.. Хотя у меня появилась идея получше. У нас же есть волшебник! Ну, сейчас мы им устроим! Агафопус! Понадобится ваша магия! Царевич обернулся на примолкшего чародея. – Агафопус!.. Агафопус? Агафопус! Что с вами? Волшебник, серый, как свет пасмурного дня вокруг них, лишь страдальчески скривился. Весь жалкий вид его был олицетворением безысходности и бренности бытия. – Вы ранены? Агафопус?… – Иван!.. Один… обходит нас… сверху!.. Масдай изо всех сил старался вырваться хоть на несколько метров вперед, но тщетно. Черный ковер с нарисованными на брюхе черепом и тазовыми костями под ним, похожими на весьма фривольный галстук-бабочку, был уже метрах в трех от них, почти нависая над их головами. Но самым плохим известием было то, что, похоже, с него готовился еще один десант. – Я… не могу… быстрее… – Масдай, вкладывающий последние силы в эту гонку, уже не мог говорить, а просто хрипел, задыхаясь, как загнанный конь. Идея пришла мгновенно, и обдумывать ее времени не было. Иванушка уперся, как мог, коленями в упавшего ниц и уже не подававшего признаков разумной жизни чародея и вскинул меч. – МАСДАЙ!!! СТОЙ!!! – заорал он изо всех сил. Масдай послушно замер на месте, словно налетел на незримую стену. Черный ковер с лету проскочил мимо. Вернее, одним ковром это было только до того момента, пока он не встретился с острием меча Иванушки. Далее по инерции несколько метров тормозного пути проделали две приблизительно равные по ширине ковровые дорожки с приблизительно равным количеством изумленных черных воинов на них. Потом, наконец, полностью осознав, что если летающий ковер – нормальное явление природы, то летающие дорожки – это уже профанация ремесла, они, смущенно пожав кистями, остановились на лету и тут же, без отдельного предупреждения, камнем рухнули вниз вместе со своими пассажирами. Вопли ликования Ивана и Масдая быстро были заглушены яростным ревом с оставшихся двух ковров. Которые повторять маневр своего печально закончившего раздвоением личности собрата не торопились. |