Книга Рухнувшие небеса, страница 49 – Сьюзен МакКлайн

– Будем исправлять это, – решил он, плутовски улыбаясь.

Прежде, чем я бы успела совершить какое-либо действие или послать падшего, его губы обрушились на мои. От нехватки воздуха, я громко вдохнула через нос, и часть меня, бившуюся в истерики, чтобы это прекратилось, словно вырубили. Я позволила Габриелю целовать меня, когда почувствовала невероятное тепло его губ, порождающее во мне неистовый огонь. Неосознанно я запустила пальцы в его шелковистые темные волосы, поддавшись навстречу. Теперь наши тела соприкасались полностью. Я ощущала твердость его пресса, как он далеко не нежно опустил руки ниже моей пятой точки, и я, поняв намек, подпрыгнула, обвивая его бедра ногами. Я совершенно не соображала, что делала. И мне бы могло стать стыдно, но… стыду место сейчас уступало желание. Да. Именно оно.

Габриель крутанулся вокруг себя, и вроде бы слегка споткнулся – хорошо, что успел удержать равновесие. Зато мне не повезло. За спиной я почувствовала холод, а потом…что-то мокрое. Какой-то предмет упал, а затем… по пояснице у меня потекла какая-то жидкость, от низкой температуры которой я взвизгнул, отрываясь от его губ. Габриель принял это, как за возглас удовольствия и издал животный рык, отчего бы меня пробрало на смех, если бы я не была в такой позорной ситуации. На меня пролилось… молоко – это я заметила только сейчас, отведя взгляд в сторону. Замечательно, Габриель забыл закрыть дверцу холодильника.

Он не заметил этого конфуза, и его губы вернулись к моим. Я чувствовала себя хреновее, чем раньше, но зато трезвое состояние вернулось ко мне – спасибо упаковке молока! Когда Габриель усадил меня на кухонную тумбу, я уперлась ладошками в его грудь, нехотя отталкивая.

– Отвали от меня! – запищала я, хотя мое тело требовало продолжения начатого. Не хотеть этого было сложно, но я все же заставила себя не думать о мягких губах Габриеля, о его прикосновениях к моему телу, вспомнив, что на самом-то деле он мне не нравится. В какой-то степени я ненавижу этого парня, пусть он постоянно оберегал меня от демонов и оберегает сейчас. Он ведет себя как придурок. Козел. Критин. Он недавно накинулся с кулаками на моего выпившего достаточное количество спиртного друга-человека, который, между прочим, уступал ему не только в силе, но и во многих других «талантах».

Тем более, он поцеловал меня! Сам! А я того не хотела… ну, ладно, возможно немного хотела.

И это был мой первый поцелуй.

Поцелуй с парнем, к которому питаю неприязнь.

– Я думал, ты продержишься дольше, – шепнул Габриель мне на ухо, отстраняясь и натягивая на лицо одну из тех улыбок, из-за которых его хотелось убить еще больше. Его взгляд упал на коробку, откуда стремительно вытекали остатки молока, и уголки губ поднялись выше.

Я спрыгнула с тумбы, переваривая смысл его слов и рассматривая варианты, почему должна оставить его в живых после всего случившегося за пару минут.

– Не поняла? – я подцепила пальцами край футболки и потянула – мокрая ткань неприятно отлепилась от спины, принудив вздрогнуть. Мне немедленно захотелось принять душ, когда я ощутила, как струйки молока, прокатившиеся по пояснице, угодили в одно место…

– Все-таки, ты меня хочешь, – просиял Габриель, складывая руки на груди.

Меня обдало волной жара, и, надеюсь, он не заметил, как я покраснела.

– Нисколечко, – прошипела я, стараясь выглядеть убедительно – ну и хреново у меня это получалось. – И вообще, зачем ты меня поцеловал? И… зачем приперся сюда?! Я тебя даже не приглашала!

– А мне не нужно приглашение, – беспечно отозвался падший, направляясь в гостиную.

Его наглости можно было только позавидовать. Меня бесило, что он не ответил ни на один из моих вопросов. Оставалось только гадать, какого черта он забыл тут.

Я засеменила за Габриелем на ватных ногах. Мятный вкус его губ еще присутствовал во рту. Я не могла поверить, что он…поцеловал меня! Ведь я думала, что первый мой поцелуй будет особенным, с тем парнем, который мне… нравится и которой не будет прижимать меня к холодильнику, чтобы потом я потерпела молочный конфуз. Совершенно на секунду мне показалось, будто Габриель специально намочил мою футболку, и это вышло совершенно не случайно. Наверняка он видел, куда нес меня…

Вот же гад!

Я остановила Габриеля за плечо и повернулась спиной, показывая огромное молочное пятно на футболке. Его глаза заблестели.

– Ты это специально, да?

Он прикусил пухлую губу, продолжая улыбаться.

– Ну, что ты. Нет, естественно.

Врун!

Я сжала зубы от злости, повернувшись к нему лицом.

– Ты… ты придурок! Я ведь вся грязная теперь! – казалось, что помимо пятна молока, на бедной пижаме скоро окажется и слюна, вылетающая с каждым моим сквозившим яростью словом.

– Грязная… – протянул Габриель, вкладывая в это слово что-то пошлое.

Нужно бы было выразиться как-нибудь по-другому…

Я брезгливо поморщилась, жалея, что вообще не оттолкнула его раньше, когда он присосался к моему рту, как пиявка – да этот парень думает только о сексе! В его голове нет ни одной нормальной мысли, в чем не сомневаюсь.

– Прекрати вести себя, словно горилла в брачный период! – посоветовала я, направляясь к лестнице, ведущее на второй этаж. Мне нужно было немедленно смыть с себя кислый запах молока – да, оно испортилось – и переодеться.

Габриель ухмыльнулся.

– Оу, а разве ты не устроишь шоу, какое обычно устраивают девицы на конкурсе мокрых маек?

Не оборачиваясь, я показала ему средний палец. Наверное, я была первой девушкой, которая показала ему этот жест – другие, наверное, боготворили его и не смели вытворять ничего подобного.

Низкий смех заставил меня двигаться дальше по ступенькам, закатив глаза. Я серьезно задумалась над тем, какую бы пакость совершить, чтобы стереть с его лица довольное выражение, которое приходилось частенько мне видеть.

– Ладно, – он иронично вздохнул, показывая, что расстроен, – так уж и быть. Разденешься передо мной как-нибудь в другой раз, а сейчас… смени одежду и желательно постой под душем подольше, мы идем на своеобразную прогулку.

Я замерла, впившись ногтями в ладони, чтобы болью отвлечься от всепоглощающей злости.

– Что? На прогулку?

Я круто развернулась и уставилась на него, выгнув в недовольстве брови. Он, значит, приперся – ну ладно – телепортировался сюда без всякого моего согласия (причем неизвестно было зачем), обслюнявил мое лицо, пролил на мою любимую пижаму молоко, и теперь говорит, что мы собираемся на прогулку? Черт. Да как понимать этого парня?! Он не мог спокойно сказать мне это по телефону, не портя моих вещей и не создавая повода, чтобы я вновь впала в шок?!

– Хочу тебе кое-что показать.

Опять. Это предложение. Всего четыре слова, а сколько страха…