Книга Две сестры, страница 44 – Эйлин Гудж

— Ты выглядишь отлично, — поспешил уверить ее Олли.

— Ты говоришь это не просто так, не для того, чтобы я отстала?

— Ты шутишь, наверное? — Он на мгновение оторвал глаза от дороги, чтобы окинуть ее полным выразительного недоверия взглядом. — Ты? Ты выглядишь на одиннадцать из десяти возможных. Разве ты можешь плохо выглядеть?

Он не понял, о чем она спрашивала, но Керри-Энн все равно улыбнулась. И вообще, находясь рядом с Олли, она не могла не улыбаться. Глядя в его большие карие глаза плюшевого медвежонка, ей было трудно поверить в то, что мир — дерьмовое место, в котором полно дерьмовых людишек, стремящихся причинить ей зло.

— Благодарю, — ответила она. — И не только за вотум доверия. Я уверена, что ты мог бы найти себе более приятное занятие, чем везти меня в воскресенье в Оуквью.

— Например? — поинтересовался он.

— Ну, не знаю. Например, посмотреть, как «Лейкерс» разделывают под орех «Уорриорз» [48] .

Он презрительно фыркнул.

— Помечтай, сестренка. «Уорриорз» размажут этих пижонов по паркету.

— Вот как? И почему ты так в этом уверен, позволь спросить?

— Я скажу тебе только одно слово — Байрон Дэвис. Этого достаточно. Игра закончена.

— Это два слова, а не одно. И ты так и не ответил на мой вопрос, — заявила она, с вызовом глядя на него и скрестив на груди руки.

— Ты имеешь в виду, что бы я предпочел: провести день с тобой или слоняться по дому, ожидая, пока мать не найдет для меня какое-нибудь занятие? Да уж, трудный выбор, нечего сказать. — Олли потер рукой подбородок с видом глубочайшей задумчивости, другой рукой пуская «виллис» на обгон медленно ползущего грузовика.

Керри-Энн помимо воли рассмеялась. Она все еще нервничала, не зная, чего ожидать от поездки в Оуквью, — будет ли Белла рада видеть ее, как всегда, или Бартольды уже сумели заморочить ей голову разговорами о том, какая чудесная жизнь ожидает ее с новыми мамой и папой? Тем не менее она впервые сумела расслабиться с того момента, как они тронулись в путь.

— Тебе нравится жить со своими родителями? — поинтересовалась она.

— Конечно, — ответил он, но потом вздохнул. — Я все понимаю — поцелуй смерти [49] , верно? У парней моего возраста, до сих пор живущих вместе с родителями, столько же шансов познакомиться с симпатичной девчонкой, как и у Квазимодо. Можешь мне поверить, я ничего так сильно не хочу, как иметь свое собственное жилье, но они рассчитывают на меня, понимаешь? У моего отца артрит, и ему нужна помощь в тех ситуациях, в которых он раньше обходился своими силами. Это значит, например, что я должен встать пораньше, чтобы помочь ему выгрузить улов и убрать сети перед тем, как уеду на работу. А по вечерам я торчу у плиты, занимаясь выпечкой, так что у меня остается совсем немного времени на развлечения.

— А как же твои братья и сестры — разве они не помогают родителям?

— Они делают то, что могут, но у каждого из них есть и собственная жизнь. А я — младший, и это значит, что я влип. Так что мне предстояло выбрать: или заботиться о номере первом, то есть о себе самом, и предоставить родителям доживать век в одиночку, или делать то, что должно. Я знаю, что не смог бы жить сам и наслаждаться жизнью, оставив их одних в трудный период. Вот почему в возрасте двадцати четырех лет, когда человек уже вполне самостоятельный, я по-прежнему живу со своими предками. — Он бросил на нее взгляд и горько рассмеялся. — Сожаления достойно, ты не находишь?

— Я думаю, что это очень мило с твоей стороны. — Впрочем, в ее жизни тоже была подобная ситуация: у взрослого парня, живущего со своими родителями, не было ни единого шанса залезть ей в трусики, в отличие, скажем, от того, кто уже успел отсидеть свой срок. — Однако же не мне судить. Ты только посмотри на меня: я живу со своей сестрой и при этом даже не знаю, помогаю я ей или совсем наоборот. Иногда у меня возникает такое чувство, что от меня больше вреда, чем пользы.

— Уверен, что это не так, — заявил Олли.

— Да? А как же насчет прошлого вечера? — напомнила ему Керри-Энн. — Все, что от меня требовалось, — присмотреть за сворой дамочек из книжного клуба в течение пары часов, но даже с этим я не справилась.

— Не забывай, что я тоже был там. И откуда нам было знать, что одна из них — воровка?

И впрямь, ни одна из женщин не выглядела даже отдаленно подозрительной. Возраст их колебался в пределах от тридцати до семидесяти лет, но все они выглядели респектабельными и достойными доверия, из тех людей, к которым вы без опаски повернетесь спиной в комнате, полной всяких ценных штучек. Но когда Керри-Энн именно так и поступила, одна из дамочек умыкнула книг на целых восемьдесят долларов. Хуже всего было то, что, поскольку в совершении преступления никто не признался, ожидать возмещения убытков не приходилось. Поговорив с несколькими женщинами, она заподозрила новенькую — особу, которая совсем недавно вступила в клуб, — молодую женщину, пришедшую на заседание с огромной хозяйственной сумкой. Ее подозрения лишь усилились от того, что дамочка удрала еще до окончания сборища, пробормотав что-то вроде того, что ей-де нужно подменить сиделку, оставшуюся с ее ребенком. Однако, не имея железных доказательств, Керри-Энн ничего не могла предпринять.

— Да, разумеется, вот только кому-то придется заплатить за это, и, если только не поймают вора, этим «кто-то» будет моя сестра. — Керри-Энн вздохнула, глядя в окно, — они проезжали через Кинг-Сити, двигаясь по главной улице, по обе стороны которой выстроились торговые центры, склады и магазины уцененных товаров. Ей вспомнилось утомленное выражение лица Линдсей, которое, казалось, говорило: «Так я и знала, что на тебя нельзя рассчитывать», — и это было намного хуже, чем если бы сестра просто накричала на нее. — Давай смотреть правде в глаза. Если бы мне платили за эту работу, то сейчас я бы уже оказалась на улице.

— Не суди себя слишком строго, — посоветовал Олли. — Ты еще не успела освоиться и понять, что к чему. На это нужно время.

— Глядя на мою сестру, этого кажется мало. — Или, говоря откровенно, она просто недостаточно старалась.

— Она успокоится. Я ее знаю. Просто она не может сразу привыкнуть к переменам, особенно таким крутым.

— Не думаешь же ты, что мне легко? — Керри-Энн метнула на него сердитый взгляд, воинственно задрав подбородок.

Она не стала откровенничать о том, что новая жизнь нравилась ей. Дом сестры стал для нее первым настоящим домом за всю сознательную жизнь. Она даже научилась ценить тишину и спокойствие деревенской жизни, от однообразия которой едва на стенку не лезла в первую неделю своего пребывания здесь. Да и работа, когда она умудрялась не напортачить, тоже казалась ей настоящим делом, а не просто отбыванием безрадостных обязанностей. Сейчас Керри-Энн хотела только одного — чтобы исчезло ощущение, будто она ступает по раскаленным углям под пристальным взглядом сестры.