Онлайн книга «Глубокое бурение»
|
— Вам ничего не кажется? — Люлик посмотрел на спутников. — Мы скоро прибудем? — нетерпеливо приплясывали на мостике сестры. Что ни говори, а они соскучились по родине. — Соседский Союз скоро? — А это вам что на носу, Еппония, что ли? — психанул Биркель. — Хоркайдо уже! Сестры не поверили. — А где смог? Смога не видно! — О! — капитан задрал к небу указательный палец. Большинство пассажиров не вникло в суть проблемы. Зато Биркель разорялся почем зря: — Вот уроды! Ни хрена не хотят работать. — Что случилось? — не понял Факми. Лысюка объяснила, что Архипелаг Гулак с давних пор славился знатным каменноугольным туманом, настолько густым, что порой люди терялись в смоге без вести. А теперь — посмотрите направо, посмотрите налево — тумана нет не то что каменноугольного, но и вообще никакого. — И что сие значит? — Донт, похоже, не на шутку затупил. — Это значит, что все фабрики, заводы и вообще всё на Архипелаге перестало работать. Ни одна сволочь на работу не вышла. Правда, в голосе Нямни угадывался скорее восторг, чем возмущение. Такого массированного гражданского неповиновения она не видела ни разу в жизни, было чем восхититься. Но самое главное — она, несмотря на патологическую глупость, как-то сумела понять, что причиной всеобщей забастовки был Мумукин. — Любимый… — прошептала Лысюка в сладкой истоме. — Кто? — в один голос спросили Люлик и Факми. — Не вы. В порту творилось что-то несусветное. Там волновалась толпа с красными тряпками, на которых что-то было написано. Биркель посмотрел в бинокль — и не поверил глазам. — Одно из двух: или тут все с катушек съехали, или мы на верном пути. — Дай сюда. — Капитан отобрал у брата оптику и воззрился на встречающих. Сначала он ничего не понял. Народ на берегу радовался, махал руками, в воздух взлетали шапки и чепчики, кумач весело полоскался на ветру… А потом Люлик обратил внимание на текст транспарантов. «МИР! ТРУД! МАЙ!» «ИЮНЬ, ИЮЛЬ, АВГУСТ!» «ЯНКИ, УБИРАЙТЕСЬ ДОМОЙ!» «ПАРТИЯ — НАШ РУЛЕВОЙ!» «КОСИ И ЗАБИВАЙ!» «СПАСИБОЧКИ!» «СОСИ БЕНЗИН!» «ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!» Подобного бреда старший Касимсот еще не встречал. То есть, конечно, жизнь в Соседском Союзе нельзя назвать образцом здравого смысла, но не настолько же!.. — Им тут что: голову напекло? — спросил капитан. — Ты еще левее возьми, — посоветовал Биркель. Люлик взял. На огромном куске фанеры кривыми буквами было написано: «МУМУКИН, ВОЗВРАЩАЙСЯ СКОРЕЙ!» В это время на корме возопил Димон Скоряк: — Верую! Верую! На вопль обернулся младший Касимсот. — Люлик, — деревянным голосом окликнул он брата, — они не встречают, они провожают. — Кого? — Его. Капитан оторвался от окуляров и глянул в противоположную сторону. Там на горизонте виднелся огромный человек, и море было ему лишь по пояс. — Это Бог! Я нашел Его, — прошептал Донт. — Давайте за ним. — Ты совсем рехнулся? — Биркель в испуге поглядел на Факми. — Он нас потопит. В лучшем случае. — Верую! Донт поморщился — голос у паладина сладкозвучием не отличался. Он смотрел, как за линией горизонта скрывается бог Дью, которого он неоднократно «делал», и чем дальше удалялся великан, тем меньше хотелось убийце кого-то преследовать и вообще кому-то служить. — Убью этих двоих — и всё, ухожу в отставку. Присутствующие напряглись: многие держались попарно, и далеко не все знали, кого собирался лишить жизни красивый ацетонец. Касимсоты, например, знали, что убивать Факми собирался Мумукина с Трефаилом, но даже они поежились. Спустя час карательная экспедиция высадилась на Хоркайдо. Собственно, где именно находится дверь, через которую в Соседский Союз попали великан и карлик, стало ясно сразу же, как только диссиденты достигли Курилльских островов. На расчистившемся небе явственно проступал контур дверного проема, размером как раз под Власа. Сложность заключалась в том, что остров Укко оказался обнесен по периметру внушительной стеной, а по периметру стены дымили крупнокалиберные орудия. — Как мы туда попадем? — бился в истерике Мумукин. — Военным про гиганта мысли и отцов демократии не скажешь, им документы нужны. — Можно тайком подобраться, — предложил Влас. — Как? — взрослые открыли рты. — Тайком, — смутился великан. — На цыпочках. — Незаметно? — уточнил Трефаил. — Сзади? Мальчик кивнул: — Я даже сам могу, если вам трудно. — Нельзя, — покачал головой Сууркисат. — Мал еще. — Это он-то мал? — продолжал причитать Тургений. — Если малыша заметят со стены, начнется третья мировая война. Астроном пошевелил губами, подсчитывая что-то в уме, а потом робко спросил: — Простите, а первые две когда имели место быть? — Никогда, — признался Мумукин. — Но когда военные увидят мальчишку, они об этом забудут. — Как же они его увидят? Мальчик ведь сказал — незаметно, — растерялся ученый. — Батя, ты на него внимательно посмотри — тебя ничего не смущает? — возмутился Тургений. Хольмарк оглядел подростка. — Уши грязные? — догадался он. Мумукин вознес руки к небу: — И этому человеку я обещал премию… Спор прервал Трефаил: — Ша, слово предоставляется гиганту мысли. Тургений пытался оспорить звание, да и Прохердей со своей манией величия не прочь был присвоить титул, но Сууркисат красноречиво кивнул на водное пространство, и оппоненты обратились в слух. — У нас есть два варианта дальнейших действий: либо мы идем открыто и провоцируем вооруженные силы на боевые действия, либо совершаем партизанский рейд по тылам условного противника. Оба варианта одинаково неприемлемы, поэтому предлагаю третий: идти открыто, но ночью, когда нас не будет видно. — Гениально, — съязвил Громыхайло. — Вы умны, как моя пятка. Но умное слово «геноцид» быстро успокоило Прохердея. Ночи дожидались на соседнем островке, который и названия-то не имел. Влас допытывался, почему острова назвали Курилльскими, и в конце концов Ванзайц объяснил пытливому отроку, что вулканическая активность в этом районе некогда была крайне высока, и острова, которые, по сути, являются вулканами, до сих пор выпускают время от времени клубы дыма, будто курят. Как бы в подтверждение лекции, остров вычихнул высоченный фонтан сажи, земля под ногами дрогнула, и путешественники спешно убрались прочь. |