Онлайн книга «Чемодан миссис Синклер»
|
– Какой сегодня день? – Воскресенье. – А времени сколько? Филип смотрит на наручные часы. – Двадцать шесть минут восьмого. – Вечер? – Да. – А ты когда ко мне пришел? – Где-то около двух. – Я что же, пять с лишним часов провалялась без сознания? – Нет, не больше минуты. Неужели ты ничего не помнишь? Я перенес тебя сюда. Помог сменить пижаму. Потом ты легла и уснула. – Ничего не помню. Трусики хоть на мне были? Сколько дней я их не меняла? Их Филип тоже снимал с меня? Значит, он видел меня голой? Я краснею. – Не волнуйся, Роберта, – говорит он. – Твое женское достоинство ничуть не пострадало. К тому же мы с тобой давно знакомы. Правда? И если я, помогая тебе переодеться, увидел что-то из белья, вряд ли это так страшно. Ты согласна? – Согласна. В спальне повисает странная тишина. Филип стоит в дверном проеме и смотрит на меня. Такого выражения на его лице я еще не видела. Кажется, это… жалость. Мне это очень не нравится. Облегченно вздыхаю, когда на кровать вспрыгивает Поршия. Она громко мурчит. Я глажу ее, прижимаю к себе и заново знакомлюсь с ее запахом. – Спасибо тебе, – говорю я Филипу, уткнувшись носом в кошачью шерсть. – За что? – За все. Спасибо за то, что ты такой хороший друг. Здесь я не выдерживаю. Слезы градом катятся у меня по щекам. Кошка моментально ретируется, поскольку терпеть не может плача. Замечаю, что она больше не разговаривает со мной. Филип присаживается на кровать, откладывает тост и берет меня за руку. Его руки теплые и маслянистые. – Прими мои запоздалые соболезнования по поводу кончины твоего отца. – Я тебе не говорила о его смерти. – Ты не говорила. Но я слышал от других. Роберта, мы живем в маленьком городе. Напрасно ты ничего не сказала. Почему не позвонила? Я бы мог тебе чем-то помочь. И обязательно пришел бы на похороны… Понимаю, тебе было… трудно это сделать. Мы же с тобой расстались не самым лучшим образом. – Я не могла… Я ничего от тебя не жду. – Роберта, я сделаю для тебя что угодно. В любое время, когда ни попросишь. Пора бы за столько лет это понять. Он мне по-доброму улыбается. – А я вот не поняла. – Значит, до тебя на удивление туго доходит. Не нахожу, что ответить. Филип сидит на моей кровати, держит меня за руку, говорит слова, которые можно счесть выражением верности, если не преданности. Мне грустно. Я испугана. Про свой вид и запах вообще думать не хочется. Интересно, он и лоток Поршии вычистил? Вроде бы несколько дней назад меня вытошнило в ванной. Убрала я тогда за собой? Кажется, нет. – Роберта, послушай. Мы с тобой слишком давно ходим вокруг да около. Это уже превращается в какую-то рутину. Мы столько лет потратили впустую… в том смысле, что не были честны друг с другом. Может, из обычной застенчивости и страха. Может, чтобы потом не раскаиваться в своей искренности. Не знаю. Я сейчас о чем. Я люблю тебя… как сестру. Но ведь это не делает меня твоим братом? Думаю, Филип хотел сказать: «Я тебя люблю». Потом сбился на типичную для него двусмысленность. Но он прав. Мы потратили впустую слишком много времени. Мы бездумно швырялись годами. Если бы мне было суждено умереть (а я сейчас, как ни странно, близка к этому состоянию), я знаю, о чем бы горше всего сожалела. Знаю. Себе я в этом уже призналась. Мне просто не хватает смелости признаться ему, сделав это прямо сейчас. – У меня нет брата. Я совсем не это имела в виду и совсем не это хотела сказать, но сойдет и так. По крайней мере, я сказала правду. – А ты бы хотела, чтобы у тебя появился брат? – Да. Хотела бы. – Я тоже. У меня есть сестра, но ей не нравится мой образ жизни и то, чем я занимаюсь. – Филип. – Да? «Я тоже тебя люблю» – вот что мне хочется сейчас сказать. У меня учащается дыхание. Сердце колотится так, словно собралось выпорхнуть из меня. Я потею, но уже не обращаю внимания. За несколько дней потения к этому привыкаешь. Я должна сказать правду человеку, который по-прежнему сидит на моей постели и держит меня за руку. Я слишком долго молчала. Я была тихой и глупой. Я заслуживаю этого шанса и воспользуюсь им. Но из моего горла вылетает: – Я могу вернуться на работу? Как жалко это звучит! – Я думал, об этом и спрашивать не нужно. Конечно. Но не раньше, чем окончательно поправишься. – Спасибо, – только и бормочу я. – Не надо меня благодарить. – Филип, она дарит тебе счастье? Дженна? Я перестаю дышать. Пусть и медленно, но я добираюсь до главного. – Иногда. Это… трудно. – Извини. – Роберта, я ужасно глуп. Мужчина, что с меня взять? – Ты совсем не глуп, – возражаю я. – Мне трудно выстраивать отношения. – Не тебе одному. Разве у кого-то это получается легко? – Моим родителям это было легко. В детстве я не помню, чтобы они ссорились. Что было потом – знаю лишь урывками. Меня подолгу не бывало дома. – Ты учился в закрытой школе? Впервые он мне что-то рассказывает о своем детстве. – Да, в закрытой. – Понятно. Значит, ты тогда… был достаточно богат? – Я и сейчас богат, дорогая. Представь себе. Он мне подмигивает. Не припомню, чтобы раньше он мне подмигивал. – Если человеку посчастливилось родиться в таких условиях, когда ему не надо думать о деньгах… жизнь должна казаться простой и легкой. Согласна? – Да. Я… Наверное, так, – запинаюсь я и краснею. Ему нравится моя реакция. – Так, дорогая. Хватит об этой ерунде. Я тебе сейчас хлебца поджарю. Не представляю, чем ты питалась все эти дни. Потом я уйду, чтобы ты могла заснуть, но не дальше дивана в твоей гостиной. Ты не возражаешь? – (Я слабо киваю.) – Я позвонил Дженне, – продолжает Филип. – Объяснил ей, что к чему. Она отнеслась с редким пониманием. Надеется, что ты скоро поправишься. И ни о чем не беспокойся. Кошку я накормил и убрал за ней. Утром, когда ты проснешься, мы обо всем поговорим. Сейчас ты не в том состоянии. Похоже, температура у тебя еще держится. Я хочу удостовериться, что все твои слова о возвращении не лихорадочный бред. И тебе нужно убедиться, что я отвечаю за каждое сказанное здесь слово. Так что ешь, спи и ни о чем не волнуйся. Ты не возражаешь, если я извлеку из твоего холодильника и откупорю бутылку «Пино Гриджо»? |