Онлайн книга «Шахта»
|
(Вы еще и платите за нее втридорога, что, конечно, правильно, но это еще одно трагикомичное подтверждение вашей тотальной неосведомленности.) Вам кажется, что корень мирового зла в том, что другие люди жадные, что они расисты и мясоеды. К счастью, справедливость восторжествует и вы утопните в дерьме. И я не говорю сейчас о крохотном количестве металлов, являющихся побочным продуктом деятельности одного-двух рудников. Вовсе нет! Вы утопните в том самом дерьме, которым вы являетесь, в своем самодовольном щеконадувательстве, дефиците моральных принципов и бесконечном инцесте. Еще скажу в завершение: от всего сердца добро пожаловать сюда на север, где ценится тяжелый труд. Кто знает, быть может, тебе понравится, и ты не захочешь уезжать. Раймо Минккинен, журналист, пенсионер Суомалахти В то утро письмо неизвестного мне Минккинена было самым содержательным. Те, что пришли потом, были более откровенными и, разумеется, анонимками. Если им верить, я был и ватником, и коммунякой, и депутатской соской, и петушнёй грёбаной, и нацпредателем, и законченным финнофобом, желтушным пожирателем конопли, выращенной в моих собственных испражнениях, и заслуживал быть побитым камнями или чтобы меня хорошенько вздрючили. И ни одного письма со словами благодарности. Или констатацией нужности. После обеда Хутрила пригласил меня к себе: разговаривали стоя, по обыкновению. – Какие новости? – Получил много откликов на последнюю запись в блоге, – начал я максимально быстро, чтобы Хутрила не успел прервать. – Хорошая подложка для будущего. Хотелось бы написать большой материал, правда, нужно будет поработать. Ни при каких условиях в завтрашний номер статья не пойдет. – А почему она должна пойти в завтрашний номер? – Я подумал, что ты позвал меня за этим. – Нет. Может, назовешь имя источника? Вопрос был в лоб, и он поступил от моего начальника. Тем не менее или из-за этого я ответил: – Не могу раскрыть имени. Хутрила поднял левую руку, положил ее поперек груди, а правую поднес к лицу и прижал к подбородку указательный палец. – Откуда вдруг появились архивы Лехтинена? – Забрал у его дочери. – Не знал, что у него была дочь. – Это же не было связано с работой, – ответил я, пожав плечами. – Как тебе удалось? Мы стояли напротив друг друга, глядя прямо в глаза. – Знал что-то, что все знали. – Не расскажешь? – Нет. Хутрила, не отрываясь, продолжал смотреть на меня. – Предлагаю тебе общаться немного сдержанней. – Извини, я не хотел. – Я все еще твой шеф. Уже получил обратную связь? Поворот оказался несколько неожиданным. Рассказал ему о полученных письмах. Рассказал, какого мнения были эти люди обо мне, о теме и о нашей газете. – Звучит не так уж плохо, – отозвался Хутрила, опустил руки вниз и принял расслабленную позу. Это означало, что я свободен. Прошел на свое место и прочитал пришедшие письма. Ничего существенно нового. За одним исключением. Посмотрел на часы, затем из окна. Снег. 3 Мокрый снег и ветер с моря сносили на своем пути все живое. В Мустиккамаа не было ни малейшего признака жизни. На парковке стоял всего один автомобиль. Я подошел, открыл дверь и сел внутрь. – Телефон, – сказала Марьо Харьюкангас. Вытащил телефон и показал его. Этого оказалось мало: она взяла телефон и сунула его в перчаточницу. Харьюкангас была не в духе. – Есть еще устройства? Покачал головой. – Можно, я проверю… Харьюкангас пощупала карманы куртки и брюк. – Пойдем. Мы вышли из машины. Казалось, она уже выбрала маршрут заранее. Я шел рядом с нею между футбольными и теннисными площадками, укрытыми зимним покрывалом. – Насколько я понимаю, вы прочитали статью. Шли довольно быстро, снег заметало за шиворот. – В статье была одна непростительная для профессионала ошибка, – сказала Харьюкангас. – Вы имеете в виду упоминание инсайдерской информации? Я не сказал, почему, на мой взгляд, это было необходимо: хотелось вызывать реакцию у причастных ко всей истории. У Харьюкангас оставалась открытой только пара десятков сантиметров живой материи между воротом и шапочкой – глаза, нос и рот. – Слишком рано, – сказала она. – Материал появился слишком рано. Но это еще не все. Куда серьезней то, что ваш шеф, скорей всего, поинтересовался, кто был ваш источник. Я ничего не ответил. – То есть угадала правильно. Она шагала, словно бежала – легко и упруго. – Вы рассказали? – Нет. – Один раз я уже спрашивала и была разочарована. Спрошу еще раз: могу ли я доверять вам? – Конечно. – Не отвечайте слишком быстро. Это рождает недоверие. Деревья без листьев, серый горизонт, набитый до отказа тяжелым, мокрым снегом. – Запомните еще, – продолжила Харьюкангас, – если вы интерпретируете, то интерпретируйте правильно. Мы оказались на южной оконечности острова и пошли вдоль берега в той его части, которая осталась в прошлый раз не пройденной. Харьюкангас явно хотелось выплеснуть свое разочарование, и я был уверен, что она совсем скоро дойдет до сути дела. – Помните ли несчастный случай недельной давности, когда умер один из членов правления? – спросила она, когда мы начали подниматься в горку. – Да. – Мы потеряли еще одного члена высшего руководства – Алана Стилсона. – Что случилось? – Не знаю, точнее, знаю одну вещь: сначала все говорили о сердечном приступе, но криминальная полиция видит связь между смертью Стилсона и несчастным случаем с Кармио. Тот уже не производит впечатление такового. Я сделал глубокий вздох. – Если криминальная полиция… – Именно, – вставила она. – Надо все выяснить, – сказал я. – Надеюсь. – У вас есть какие-нибудь предположения? – Угрозы поступали регулярно и много лет подряд. Был даже момент, когда правление обсуждало их всерьез. – Какого рода угрозы? – Расправы. – Скорее, я имею в виду, кто или что угрожало вам? |