Книга Диагноз: Любовь, страница 34 – Мегги Леффлер

— Рак? — повторил кто-то. — А какой у него рак?

— Толстой кишки, — ответила я, переводя взгляд с одного озадаченного лица на другое, не менее озадаченное. — Разве вы не знали?

— Мы слышали, что у него какая-то опухоль. Но не знали, какая именно. Мы не думали, что это настолько серьезно, — сказала пожилая женщина.

Все, кроме жены, согласно закивали. Женщина прислонилась к плечу своей юной копии — к дочери? — и зарыдала. Я не была уверена, плачет ли она потому, что ее муж умирает, или потому, что она единственная, кто знал его диагноз. Я вспомнила, как мистер Денверс рассказал мне вчера, что я не в Штатах, что здесь не говорят «рак» при пациенте до тех пор, пока не будет стопроцентной уверенности. Мистер МакКинли забыл произнести это слово или его предпочли просто не услышать?

Напоследок я сказала им, что все очень, очень серьезно.

Когда мне наконец-то удалось покинуть приемную и выйти в прохладный коридор, я увидела, как из реанимационной выскользнула сестра Джемма, наш дежурный терапевт, специализирующийся на респираторных заболеваниях. Она шла, низко опустив голову, и даже не взглянула на меня. Прошествовав мимо, сестра Джемма начала подниматься по лестнице с отсутствующим видом, держась обеими руками за свой огромный живот, который, казалось, отгораживал ее от хаоса, царившего сегодня в госпитале. Возможно, так оно и есть, подумала я, замерев в задумчивости и провожая ее взглядом. А что меня защищает от всего этого хаоса? Ничто. Родившись женщиной, я должна приносить в этот мир новую жизнь. Став доктором, я обязана помогать жизни удержаться в этом мире. Но, исходя из этих критериев, я, получается, одна сплошная ошибка.

Когда смена закончилась, я нетвердой походкой добрела до Парчмент-хаус. Коридор, освещенный лампами дневного света, встретил меня почти полной тишиной, разве что с кухни доносился женский смех. Почему жизнь в Англии оказалась такой же пустой, как и в Питтсбурге? Разница лишь в том, что теперь моя спальня пахнет нафталином. Но ведь что-то должно измениться! Может, даже я сама.

Под звуки «Быстрой машины» Трейси Чепмена, доносящиеся из-за тонкой стены, я натянула джинсы и футболку. Марианн, судя по всему, тоже была дома. Эта песня настолько ассоциировалась у меня с ней, что мне стало интересно, от кого же она хочет умчаться, как она вообще живет? И еще: неужели эта песня ей не надоедает? Без сомнений, мои мысли будут преследовать меня даже во сне. Я подхватила припев, направляясь в кухню по пустому коридору: «Я-а-а чувствую, что стал своим и что могу я-а-а быть другим…»

Проскочив мимо жуткого оранжевого дивана, из-за наполнителя которого создавалось впечатление, будто внутри его находятся не переваренные этим монстром животные, я замерла возле кухонной двери, внезапно узнав смех, который оттуда доносился.

— Эй! А вот и моя бывшая одноклассница! — Эд отсалютовал мне бутылкой пива и улыбнулся. — Как там мистер Тимонс? — спросил он, словно ученик, интересующийся здоровьем учителя музыки.

— Жив, — сказала я, и это прозвучало неожиданно резко.

— Одноклассница? — Алисия была искренне удивлена. Она сидела на столе и ела крекеры с сыром. Господи, она никогда не оставит меня в покое… — О чем это ты? О чем это вы?

— В третьем классе мы оба учились у миссис Сэндлер в Мисти Крик, — устало ответила я, стараясь забыть о Юнге и его «Синхронии». — Мы сидели за одной партой. Какого черта ты тут делаешь? — Я постаралась сгладить интонацией грубость вопроса, поскольку тут был Эд, наверняка считающий Алисию интересной, ее высветленные волосы сексуальными и гламурными и понятия не имеющий, что она за штучка на самом деле.

— Тебя жду, — пожав плечами, ответила Алисия.

— Мы сидели за одной партой? — удивился Эд.

— Конечно. Кэмпбелл и Клеменс. Мы же шли в алфавитном порядке. — Я открыла холодильник. После его осмотра я поняла, что не могу сказать, какие из продуктов принадлежат мне. Кроме, разумеется, грубо нарезанного салата, помеченного бумажкой с надписью «Американский салат» (будто англичане не настолько ленивы). Вчерашний поход по магазинам, похоже, совершенно выветрился из памяти.

— Единственный Кэмпбелл, которого я помню, — это толстый паренек, наевшийся пластилина, — заявил Эд, и Алисия тут же захихикала.

— Его заставил Николас Олзевски, — напомнила я, вытаскивая бутылку кетчупа из холодильника. По-моему, бутылка должна стоять на полочке дверцы, а не у задней стенки, как эта.

— Николас Олзевски. Вау! Как тебе удается держать в памяти такую ерунду? — спросил Эд.

Я пожала плечами, не собираясь признаваться, что пошла на школьный бал с «бедным Николасом», который относился к типу людей, всегда приходящих к финишу последними. И нельзя сказать, чтобы парень как-то переживал по этому поводу, — когда он все же финишировал, ему аплодировала даже команда соперников.

— Так с мистером Тимонсом все нормально? — вновь осведомился Эд.

— С кем? — Я не сразу поняла, что он спрашивает о ситуации с кодом. — Пациент парализован и находится под капельницей с успокоительным. Понятия не имею, каково ему.

— Прикольное место работы — этот ваш госпиталь, — произнесла Алисия фирменным тоном репортера.

Эд взболтал свое пиво и ответил ей:

— Холли сегодня спасла жизнь этому парню.

— Не спасла, просто дала ему отсрочку, — возразила я. — Он так или иначе умрет.

— Ты тоже доктор? — спросила Эда Алисия.

— Нет, я санитар, — сказал Эд. — Спец по доставке перчаток.

— Я пробыла тут всего два дня, а мне уже нужен отпуск. — Я вздохнула, опускаясь на кушетку. Я слишком устала даже для того, чтобы решить, что мне съесть на ужин.

— Значит, поездка на эти выходные будет как раз кстати. — Эд взглянул на Алисию, словно ожидая подтверждения.

— Она еще не знает, — пояснила Алисия. — Слушай, я, наверное, тоже возьму пива.

— Чего не знаю? — Я перевела взгляд на них, но в этот момент Алисия протянула к Эду руки, будто он должен был что-то ей бросить — пиво или спасательный канат. В мою сторону они не смотрели.

— Вы же в пятницу летите в Нидерланды, — сообщил Эд, доставая из холодильника бутылку «Сэм Адамс». Открыв ее и передав Алисии, он добавил: — Она уже заказала билеты.

— Как насчет тебя, Холли? — поинтересовалась Алисия, глотнув пива и закашлявшись.

— О чем он говорит?

— Я кое-что выяснила. Там сейчас живут мои тетя и кузина, — ответила Алисия.

— В Нидерландах? — недоверчиво повторила я. Для меня это звучало, как «возле реки Стикс». Слишком неестественно и слишком далеко, особенно если учесть, что я работаю здесь.

— Амстердам — интересный город, — заметил Эд.

— Да ладно, Холли. Разве ты не хочешь попутешествовать на уик-энд? Отдохнуть от этого мрачного места? — спросила Алисия.