Книга Диагноз: Любовь, страница 72 – Мегги Леффлер

— Ну как она могла заставить своего парня чувствовать себя тунцом? — спросила я. — Алисия же твоя невеста, а не развлечение на одну ночь.

— Моя невеста? — переспросил Бен. — Мы с ней не виделись в течение четырех недель.

Я не знала, что ответить на этот вопрос, и просто посоветовала поговорить с Алисией.

— Она остановилась у своей тети и кузины, — сообщила я. — Теперь у нее есть телефонный номер.

— Она знает, как со мной связаться, — угрюмо произнес Бен.

— Ты был в монастыре полтора месяца, — напомнила я.

— Она все еще носит кольцо? — спросил брат.

— Не носит. И мы должны вернуть его.

— Мы? — повторил Бен.

— Это мамино кольцо.

— Маме оно больше не нужно, Холли, — холодно заявил Бен. — Это мое кольцо. Это моя жизнь. Это моя проблема.

— Бен… — начала я, но осеклась. Мне хотелось рассказать ему обо всем: о мамином романе с Саймоном Бергом, о том, как она забыла нас и отказывалась возвращаться домой. Но я не могла. Если кольцо — это его проблема, то письмо, наверное, — моя.

— Мне нужно идти. У меня есть… проблема, требующая решения.

— Ты уверена, что у тебя все в порядке?

— Когда это я говорила, что у меня все в порядке? — спросила я.

Мы с Беном договорились созвониться позже, и я, повесив трубку, зигзагами направилась в свою комнату. Проходя мимо двери Эда, я подумала, спит ли он там? И что же все-таки произошло прошлой ночью? Мы ведь почти разделись в коридоре, почему он вдруг остановился?

Я не могла оставаться в общежитии, пытаясь собрать воедино обрывки воспоминаний. Поэтому я приняла душ, натянула больничную униформу и выпила бутылку воды, после чего выскользнула из общежития и направилась к госпиталю. Проскочив через боковой вход, я зашла внутрь через «Соловьиное крыло».

— Как он? — спросила я у медсестры за конторкой.

Сестра Рене подняла глаза от карты, которую заполняла, и сфокусировала глаза на мне.

— Все еще с нами, — сказала она.

— А его семья?

— Они отправились обедать. Извините за такие слова, но вы выглядите отвратительно, доктор Кэмпбелл, — добавила она. — С вами все в порядке?

— В порядке, — ответила я, направляясь в палату мистера Бодли.

Пациент выглядел так же, как и вчера. Он лежал на спине, рот приоткрыт, глаза неподвижно смотрят в потолок… Или он уже покинул свое тело и теперь смотрит на себя со стороны и сверху — смотрит на нас обоих? Хочет ли он, чтобы я помогла ему поскорее умереть? Я подняла безвольную руку и сжала ее, но его мускулы не двигались, кроме, конечно, сердца и диафрагмы, которые продолжали сокращаться. По крайней мере, ему удобно.

— Простите, мистер Бодли, — прошептала я. — Простите, что подвела вас.

Если я действительно приехала в Англию, чтобы стать хорошим врачом, где же я допустила ошибку? Мне стало ясно, что если я не помогу хоть одному человеку до того, как придется ехать домой, то я просто неудачница.

«Расслабься, девочка. У тебя есть время. Ты еще не уезжаешь», — прозвучал голос в моей голове. Только на этот раз это был не мамин голос. Это был голос Роксаны.

Я почти видела, как она стоит рядом со мной: ее темные волосы убраны в сложную прическу, шелковое платье открывает одно плечо. Белки глаз и кожа Роксаны были желтыми, и мне стало стыдно, что я оставила ее в покое, хотя видела кричащие признаки болезни, появившиеся у нее за последний месяц. Ей нужно поставить ультиматум и срочно отправить на лечение. Я должна помочь Роксане, даже если мои усилия рассердят ее. Приняв решение, я почувствовала прилив сил и вышла в коридор.

Однако мое приподнятое настроение тут же испарилось, когда я увидела идущего мне навстречу Эда. Он притормозил лишь на секунду, потом снова зашагал. Его брови были мрачно нахмурены. Да, тунец в библиотеке — это ерунда, я только что притащила тунца в операционную…

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Эд, поравнявшись со мной. В коридоре не было никого, кроме нас и разносчика, толкавшего тележку с чаем в противоположном конце крыла.

— Немного не в себе, — сказала я.

— Когда ты не появилась на этой утренней «катастрофе», я сказал Денверсу, что доктор Кэмпбелл простудилась. Я ужасно себя чувствую, — добавил он.

На секунду я подумала, что он имеет в виду мою болезнь. Потом поняла, что на самом деле я не простужена, что утром не было никакой «катастрофы», кроме разве что моих с Эдом отношений. Как я могла так вести себя с этим человеком? Неужели это было просто из сочувствия?

— Холли, ты будешь счастлива, узнав, что ничего не случилось, — сказал Эд.

— Ничего не случилось? — повторила я. — Как приятно слышать, что для тебя случившееся было «ничем». — Мой голос прозвучал громче, чем мне хотелось бы.

— Холли…

— Рада знать, что твои поцелуи в баре, на улице, в поезде… что они ничего не значили…

— Доктор Кэмпбелл, скажите на милость, что вы тут делаете? — разнесся по коридору громоподобный голос. К нам направлялся мистер Денверс, и белый халат за его спиной развевался наподобие плаща.

— Здравствуйте, сэр, — ответила я. Произнести это было легче, чем пытаться объясниться.

— Вы выглядите не лучшим образом, — заметил Денверс. — Отправляйтесь домой.

Прежде чем я успела кивнуть, он повернулся к Эду:

— Вы нашли старые рентгеновские снимки?

— В процессе, — ответил Эд и подождал, пока Денверс не исчезнет за углом, после чего потащил меня на лестницу. Как только железная дверь закрылась за нами, Эд положил руки мне на плечи и развернул лицом к себе. Я с горечью осознала, что мне уже не придется целовать эти прекрасные губы.

— Холли, конечно же, это многое значило, — сказал Эд. — Просто мне не нужны серьезные отношения. И то, что я тебя хочу, не означает, что я воспользуюсь случаем. Ведь я ничего не могу дать взамен.

— Но ты хочешь меня, — произнесла я, чувствуя, как стучит в висках.

— Господи, да! — воскликнул Эд, почти задыхаясь, отчего мое сердце сначала замерло, а потом понеслось вскачь. — Но это грозит обернуться чем-то серьезным… а я не могу… переживать такое снова, — Эд закончил свое признание и вздохнул.

Я медленно кивнула, думая о том, чего же я хочу на самом деле. Единственное, что приходило в голову, — это мое желание снова и снова прикасаться к нему.

— Я не знаю, чего я хочу, — пробормотала я, растерявшись. — И я не знаю, хочу ли от тебя чего-либо взамен.

— Ты поймешь, Холли. — Эд опустил руки и шагнул к стене. — Поверь мне.

Чувствуя себя проигравшей, я сползла по стене рядом с ним.

— Так, значит, это конец, да? Просто… прожитый и забытый момент? — спросила я. — В отличие от многих иных моментов нашей жизни?