Онлайн книга «КВАZИ»
|
– Вредное какое старичьё, – согласился я. – Но зачем там нужны мы? – Почерк не кажется знакомым? – спросил Михаил. – Есть немного… – Я подумал. – Но с приютом-то было понятнее, приют был нужен как место, где есть лаборатория. Да и боевая сила из такого количества восставших, если бы Виктория решилась на активные действия. А тут что? Даже если все престарелые разом совершат самоубийство – до полноценных, активных восставших им ещё расти и расти. Если полиция или вояки поторопятся, то и заложники не пострадают. – Это меня и смущает, – сказал Михаил. – Странность этого действия и отсутствие в нём хоть какого-либо смысла для Виктории. Я вздохнул. Представил себе Джонни Деппа в образе Джека Воробья (серый цвет кожи ему, кстати, даже шёл, а актёрское дарование после превращения в кваzи только усилилось). Помимо того что каждому отцу надо хотя бы раз в жизни сходить с сыном в кино, я и сам любил этот бесконечный киносериал. – Хочешь моё мнение? – спросил я. – Старики валяют дурака сами по себе. Виктория тут ни при чём. Мы едем туда зря. – Возможно, – согласился Михаил. – Вот только я узнал по своим каналам, что Маркин сорвался в дом престарелых со всей своей бригадой. Некоторое время мы оба молчали. – Остановить? – спросил Михаил. – Пока недалеко уехали? Вернёшься к сыну. – Нет, не стоит, – признал я. – Если Маркин туда едет, то и нам стоит. Показалось мне или нет, что Михаил приревновал меня к Найду? Кажется, не показалось. Всё же старый мертвяк не был настолько бесчувственным, каким старался казаться… Михаил включил радио, повёл по сенсорному экрану пальцем, выбирая волну. – Сам ведь этого хотел, – пробормотал я задумчиво. – Что? – Рука Михаила застыла. – Сам хотел радио включить! – сказал я. Михаил помолчал, потом кивнул, не отрывая взгляда от дороги. По радио играла какая-то старая песня. Целым был и был разбитым, Был живым и был убитым, Чистой был водой, был ядом, Был зелёным виноградом… – Михаил, – спросил я неожиданно для самого себя. – Умирать – страшно? Кваzи посмотрел на меня. В мёртвых глазах вдруг что-то блеснуло. Что-то почти живое. – Очень, – мягко сказал он. – Я так и думал, – вздохнул я. Пансионат размещался не в лучшем месте. Можно, конечно, поспорить, где в Москве жить хорошо, но Рязанский проспект вряд ли многие отнесут к привлекательным местам. Ко всему ещё и располагался пансионат в двух старых зданиях, отделённых от проспекта чахлым сквериком. И шумно, наверное. И воздух не лучший. Здания когда-то были либо жилыми домами, либо больничными корпусами. Переоборудовав в пансионат, их соединили стеклянным переходом, к которому пристроили маленький одноэтажный вестибюль. Сейчас пансионат был оцеплен цепочкой солдат и безопасников в штатском. За оцеплением, как положено, толпился жадный до впечатлений народ. Машины на шоссе тоже притормаживали, водители разглядывали вывешенные в окнах плакаты, некоторые доставали мобильники и фотографировали. Плакатов было много. Заранее, похоже, рисовали. Часть была на бумаге, часть на картонках, а часть – на белых простынях. Тексты тоже отличались разнообразием. «Не хотим умирать в муках!» «Освободите нас!» «Мы своё отстрадали!» «Все будем кваzи!» «ЭФТАНАЗИЮ!» Слово «эвтаназия» было написано с ошибкой, но это никого не смущало. Размахивая удостоверениями, мы прошли через оцепление, при этом я испытал явное дежавю. Видимо, как и капитан Маркин – тот вначале картинно протёр глаза, красные от недосыпания, потом спросил: – А где ваша подруга, Симонов? – На работе, Маркин, – ответил я, стараясь не фиксироваться на «подруге». Ну знает Маркин о нашем романе. Что с того? Ему по службе положено. – Вы же просили помогать, если что, так вот – прибыл. Маркин усмехнулся: – Знать бы, кто у кваzи информатор… Не подскажете, Михаил? – Не понимаю, о чём вы говорите, – пожимая ему руку, сказал кваzи. – Что случилось? – Старики-разбойники, – мрачно сказал Маркин. – И старушки-веселушки. – Почему вы думаете, что Виктория в этом замешана? Маркин мгновение поколебался. Оглянулся, убеждаясь, что рядом никого нет. – Она мне позвонила. На личный мобильный номер, который никто не знает, кроме жены и детей. – Это который на две семёрки заканчивается? – спросил Михаил. – Нет, который на ноль три. – Не знаю, – признался Михаил. – Позвонила – и что? – Сказала, что приготовила для нас сюрприз. Что если её не прекратят преследовать, то по Москве таких сюрпризов будут десятки и сотни. – Могла узнать про бунт и использовать в своих интересах, – предположил я. – Да, могла бы, – кисло сказал Маркин. – Вот только позвонила она за час до бунта. Тут вроде как всё спокойно было. Я позвонил… и даже послал человека проверить. Тот пришёл, отзвонился мне, что всё в порядке. Вышел из пансионата. И тут началось. Всё явно было заранее обговорено, старики рассредоточили персонал – пошли вызовы в разные палаты, сестры и санитарки разбрелись… – И старичьё их повязало? – поразился я. – У них было некоторое количество оружия, – признался Маркин. – В основном пистолеты. Не знаю, может быть, муляжи, или травматика… к счастью, до стрельбы дело не дошло. Персонал связали скотчем и заперли в зале физиотерапии, он в подвале. Из окон повыбрасывали лозунги, принялись звонить журналистам… В последнем слове было столько неприязни, что будь я журналистом – испугался бы. – Информация уже прошла? – На телевидении, слава Богу, всё затормозили. Хотя ругань стоит страшная, директора телеканалов звонят в Кремль, я не знаю, сколько ещё нас смогут прикрывать. А в Сети – да, там уже всё бурлит. «Доведённые до отчаяния нечеловеческими условиями проживания пенсионеры требуют их умертвить…» – Может, и впрямь так всё плохо было? – спросил я. Маркин пожал плечами. С какой-то странной неловкостью и вызовом сказал: – Да не плохо здесь! Обычный пансионат. Не элитный, конечно. Не все мы миллионеры. Но проблем никогда здесь не было. Это же не тюрьма, люди гуляют, навещают родных, к ним дети и внуки приходят… да какое отчаяние, какие ещё нечеловеческие условия! Хороший пансионат. Хороший персонал. Нет, просто кто-то грамотно завёл пенсионеров. |