Книга Служители тайной веры, страница 41 – Роберт Святополк-Мирский

— Неплохо придумано. И сколько дней ты уже насчитал?

— Девять раз по десять и еще три дня.

— Ого! Похоже, у князя Семена будет долгая смерть. Ну, а в последний день, что же, он больше не почувствует, что жив?

— Зачем не почувствует? Почувствует. В последний день я отпущу его. Пусть живет. Зачем убивать? Умрет — забудет. Живой будет — запомнит.

— Недурно, Сафат, но как ты надеешься отсюда выбраться?

— Аллах велик!

— Вот оно что! Тогда надежды мало.

— Опять плохо говоришь! Надежды всегда много. Есть надежда — живой. Нет надежды — умер.

— Ладно, Сафат, ты уж не сердись на меня за «рожу»...

— А я не сержусь. Зачем сердиться? Когда человека, как тебя, бьют по башке, он всегда такой...

— Это верно А как ты здесь очутился?

— Нордуалет и Айдар знаешь?

— Как же, слыхал, — родичи Менгли-Гирея, крымского хана.

— Молодец. Правильно знаешь. А я в их свите был. Нордуалет и Айдар пошли служить вашему Ивану, потому что они родные Менгли-Гирея — большого друга московского князя и врага короля Казимира. А у короля друг — Ахмат, хан Золотой

Орды. Ахмат — враг Менгли-Гирею! Когда король Казимир скажет Ахмату: «Сядь на конь воевать русскую землю» — Ахмат садится и воюет. Тогда Иван Московский говорит Менгли-Гирею: «Сядь на конь воевать литовскую землю!» — и Менгли-Гирей сразу воюет. Потому что братья Менгли-Гирей и Иван Московский, одни друзья у них, одни враги. Вот и сказал Менгли-Гирей брату Норду ал ету и племяннику Айдару: «Езжайте на Русь, воюйте за Ивана, а когда умру — мое место займете!» Нордуалет и Айдар пошли к Ивану. Через литовскую землю пошли. Никто их не трогал, и они никого не трогали. А когда рубеж на Угре переходили — хотел их схватить какой-то Кожух, по прозванию Кроткий, слуга князя Вельского. Но не смог — своих людей потерял восемнадцать, и наших пало девять. Перешли Айдар с Нордуалетом рубеж — служат Ивану. Я с коня упал раненый, и они подумали, что убит. А Кожух подобрал и отправил к своему князю. Князь посадил сюда и сказал: «Поклянешься Аллахом своим королю Казимиру служить — отпущу, а нет — так и сгниешь здесь!» Глупый князь. Думал, я какой-нибудь безродный кочевник. А я мурза, сын мурзы и внук мурзы. Менгли-Гирей — враг Казимиру, и я — враг Казимиру. Сгнию здесь — не буду королю служить. А дни считать буду. Аллах велик. Не оставит. Твои друзья рассказали — ты тоже Ивану служишь, значит, и ты мне друг. Я тебе рану на башке росой смочил. Паутину собрал — приложил. Меня не ковали к стене. Только руки с ногами скованы. А ходить могу.

— Спасибо, Сафат, не забуду. Отныне я тебе тоже друг! А теперь скажи — ты пробовал отсюда выбраться?

— Много пробовал. Ничего нельзя. Стена кругом — камень. Пол — камень. Окно высоко — не достанешь. А достанешь — не вылезешь —- узкое и решетка.

— Так. — Медведев секунду подумал. — А кто еду приносит?

— На это не надейся. Я тоже сперва так думал. Ударишь башка, за дверь пойдешь, а там — опять дверь и двое с оружием стоят.

— Ясно. А сверху что? Нельзя ли в бронный зал пробраться тем же путем, каким меня из него сюда переправили?

— Никак нельзя. Потолок высоко. Тоже — камень. Плита опускался — вниз падал. Только упал — обратно закрывался. Можно только чтоб сверху плита открывался, оттуда лестница кто-то спускать, нас расковать и по лестнице наверх залезать в зал князя...

— Да... Надо думать.

— Конечно, Вася, — подхватил Филипп. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Чтоб мне с коня упасть! Если бы не Настенька, нас бы не взяли. Я семь человек уложил да Лукич — двоих. Мы уж в коридор пробились — за тобой пошли, да Настенька упала. Я — к ней, а они и навалились... А где Алеша?

— Думаю — у Никифора.

— Значит, все в порядке, — бодро отозвался Федор Лукич. — Мальчик сообразит, в чем дело, и чем-нибудь нам поможет.

— В крайнем случае он найдет Андрея.

— Вот и славно! — Картымазов звякнул цепями. — А если сами не выберемся, Алеша не поможет и Андрей не успеет — постараемся, чтобы Семен на всю жизнь запомнил, с кем имел дело.

— Клянусь тарпаном! — сказал Филипп. — Если придется здесь умереть, я уложу с десяток людей этими цепями, а может, и до самою Семена дотянусь.

— Зачем умереть? — сердито спросил Сафат. — Надо ждать. Терпеть надо. Аллах велик. Аллах поможет.

...Утром, когда узкий пыльный луч заглянул в высокое окошко, в подземелье спустился князь Семен в сопровождении Степана Ярого и Осгаша. Двое арбалетчиков остались на лестнице с факелом. Широко улыбаясь, князь Семен медленно обошел темницу, разглядывая по очереди узников... Увидев Сафата, князь удивленно спросил:

— Как, ты еще жив?

— Хорошие слова сказал, князь, — улыбнулся Сафат. — Аллах велик. Я запомню. Каждое утро буду говорить тебе эти слова.

— Паршивый татарский пес! — сквозь зубы сказал князь. — Ты никогда не выйдешь отсюда!

Он повернулся к татарину спиной и обратился к новым узникам:

— Я буду говорить с вами прямо. Время любезностей кончилось. Мальчишка, которого вы называли Алешей, убит. Так что надеяться больше не на кого. Ваша судьба решится сегодня же. И времени на размышление я вам давать не буду. Вы достаточно долго размышляли. Вот грамоты, в которых Медведев и Картымазов присягают королю Казимиру на верную службу и переходят на сторону Великого княжества Литовского со всеми своими землями. Подпишите их, и через полчаса, целые и невредимые, вместе с вашей Настасьей отправитесь домой. Если же вы этого не сделаете, через те же полчаса вас проведут в одну небольшую комнату, здесь рядом, в подземелье. В этой комнате есть полный набор приспособлений, при помощи которых можно убедить кого угодно в чем угодно. Да, да, — я знаю — вы сильные люди и не боитесь пыток... Но я и не собираюсь пытать вас. — Семен вздохнул. — Жаль бедную Настеньку... Она очень хороша... Настолько хороша, что Степан, увидев ее, посчитал Бартенева недостойным обладания такой девушкой. Степан полагает, что она должна расплатиться с ним за увечье, нанесенное его некогда красивому лицу рукой ее жениха... Он также думает, что Филиппу будет интересно взглянуть, как это произойдет... А после этого, — князь повернулся к Филиппу, — Бартенев, погляди на переломанный нос и разорванную щеку Степана... Так будет выглядеть твоя невеста. Подумай хорошенько да поговори с друзьями — они легко могут выручить тебя. От них требуется всею лишь простой росчерк пера...

Филипп не шелохнулся.

Картымазов взглянул на него и увидел, что Филипп изо всех сил натянул за спиной цепь, сковывающую его руки. Толстое кольцо, торчащее из камня, начало приобретать овальную форму. Вот оно вытянулось совсем, и Федор Лукич понял: еще секунда и кольцо не выдержит.

— Филипп... — предостерегающе сказал он.

Цепь ослабла.