Онлайн книга «Мы здесь»
И вот прошлым вечером Райнхарт ее переступил. И преподнес это с неким вызовом, от себя лично. Ну а когда все начинается в такой манере, то маловероятно, чтобы человек пошел на попятную. Тем более такой, как он. Не укрылось от Меджа и то, что Райнхарт при расставании вроде как прошелся по нему. Зачем, для чего? Это Гользен все не слезает со своего конька, все прорабатывает тему, чтобы Медж перешел в стан Райнхарта, – прозрачная попытка привязать Меджа к пассионарно-мессианской белиберде насчет Совершенства. Но прошлым вечером они впервые оказались под одними сводами. Так почему же Райнхарт заговорил с ним напрямую? Как будто у него на это имелись некие привилегии? Медж не знал. И это ему не нравилось. Постояв с минуту в задумчивости, он выскользнул из строения через выбитое окно, прошел по крыше и спрыгнул оттуда в окольный проулок. В заведении на Орчарде Медж ни разу не бывал, но найти его было несложно: примерные ориентиры на слуху, а пешего хода всего с полчаса. По улицам он шел осмотрительно, по возможности стараясь не попадаться на глаза вездесущим друзьям, что вкрадчивыми тенями маячили кто на углу, кто на обочине – невнятно, на расстоянии. А вот, судя по всему, и тот самый спуск в подвал с черной дверью. Затрапезный клуб, уже закрытый на ночь. Дверь, массивная на вид, оказалась не такой уж тяжелой и была не заперта. Медж вошел в обширное безлюдное помещение. Пустота придавала ему угрюмости. За барной стойкой здесь понуро сидела всего одна фигура. Точнее сказать, фигурка. Медж внезапно понял, кто это. Та самая девчонка-подросток, попавшаяся им тогда с Дэвидом навстречу, – в серой курточке с капюшоном. Она еще, помнится, позвала Меджа на вечеринку где-то в Мясоразделочном квартале. Надо же, прошли всего сутки, а какая в ней произошла перемена! Была беспечная веселушка-«зажигалка» (именно такой Медж ее помнил по случайным встречам на улицах), а стала… Лицо бледное, осунувшееся, с землистым оттенком. Видно, что плакала: вокруг глаз пятна размазанной косметики. – Зажигалочка, ты что? – позвал он ее. – С тобой все в порядке? Девчушка, сейчас больше похожая на снимок пропавшей без вести, ничего не ответила. А когда в тени возле стойки возникло шевеление, для Меджа все встало на свои места. – Мразотина, – процедил Медж. – Что ты с ней сделал? – Провел воспитательную беседу, только и всего, – усмехнулся Гользен. – Это мое призвание, думать о людях. Открывать им глаза, наставлять на путь истинный. – Что он тебе наплел? – обернулся Медж к девчушке. – Кто я такая, – отводя глаза, тускло ответила она. – Ну и какая – отпадная? Прикольная? – Нет. Кто я на самом деле. – Тогда зачем ты здесь? – Он сказал, что есть человек, который может мне помочь. – Он солгал, – сказал Медж. – Райнхарт заставит тебя быть на побегушках. Врать, воровать и изворачиваться. Ты вот подумай, что об этом сказала бы Лиззи. Ты же Лиззи любишь? – Она просто прелесть. – Ну вот. А она, между прочим, считает, что Райнхарт – подонок. – Ну-ка, ну-ка, – послышался голос откуда-то из недр, и в проходе на задах помещения показался Райнхарт. – О, Медж? Рад тебя видеть. Наконец-то заглянул в гнездышко! – Оставь в покое Джефферса, – глядя перед собой, сказал Медж. Райнхарт с гримасой скорби развел руками. Лицедей. – Так ты здесь за этим? – поинтересовался он. – Он помогает людям. А ты нет. – Ай, как ты ошибаешься, друг мой! Да я только об этом и радею! Потому и на Гользена наседаю, чтобы он свел нас с тобой на разговор. Что он и сделал, за что ему большое спасибо. – Славный пес, да? – В этом мире, Медж, всегда есть место людям, которые делают то, что им велят. А за это на них нисходит благодать. Да еще и с довеском в виде материальных благ. – Ты о подачках? Вот уж с чем нам пора покончить! – О! Согласен, всецело согласен. Хватит с нас подачек, подаяний и прочей дармовщины. Этого больше не будет. И я могу с этим помочь, Медж. Помочь всем вам. Старая школа себя изжила. Пора сделать шаг вперед и вверх, насладиться новым укладом и всем, что он дает. Я могу тебе это обеспечить. Тем временем Зажигалка соскользнула с круглого стульчика и по дуге, как кошка, приблизилась к вновь прибывшему, не сводя с него пытливых глаз: – Это ты Райнхарт? – А ты кто? – только теперь ее заметив, нахмурился тот. – Я тебе понравлюсь? – поинтересовалась девушка. – Пшла вон, шлюшка! – бросил Райнхарт. – Что за хрень ты ко мне притащил? – обернулся он к Гользену. – Незнайка, – с ноткой гордости пояснил тот. – Ученичка из новоиспеченных. Только что привел. Душонка распахнута, балбеска неимоверная. Можно ее поставить на пин-коды, пускай подглядывает. Или на что там еще ее умишки хватит. Короче, была пташка ихняя – станет наша. Зажигалка с детской пристальностью смотрела Райнхарту в лицо: – Ты будешь моим другом? – Другом? – Голос мужчины налился смехом. – Будь ты всамделишной, я б прямо сейчас тебя в койку, привязал бы к ней за ручонки и жахал во все дыры, пока не посинеешь. А пока ты мне годишься лишь для одного, но к этому вернемся позже. А сейчас я занят, так что брысь. – Не поняла. Райнхарт отмашкой слева вмазал ей по лицу. Удар прошел Зажигалке сквозь голову, но она все равно, сжавшись, упала на пол. – Гм. – Задумчиво глядя на нее сверху, Райнхарт повернулся к Гользену. – Что-то в ней есть. Подучи кой-чему, пускай щиплет на побегушках. Пометь себе. Девчушка, приложив к щеке ладонь, медленно поднялась. – А знаешь, – сказала она Меджу, – наверное, ты прав. Человек он не из приятных. – Вот и я о том, – кивнул Медж. – Ступай-ка ты к Лиззи. Поговори с ней. Она поможет. И я могу тебе помочь. – Может быть, – замялась Зажигалка. – Только… Я ведь тебя тоже толком не знаю. Да и Лиззи. И вообще никого. Она отвернулась от него – и вообще от всех – и побрела куда-то в непроглядную темень большого пустого подвала. Судя по горестно поникшим плечикам, девушка опять плакала. Райнхарт какое-то время провожал ее взглядом, в котором поигрывал смешливый интерес. Или… да кто его знает! – Ты – воплощение того, что мы не приемлем, – сказал ему Медж. – Добром прошу: не суйся в наш мир. И он, не оглядываясь, вышел. Гользен посмотрел на Райнхарта с видимым удовлетворением: ну вот, свершилось! Однако тот, обернувшись, сердито блеснул глазами. – Что-то я не вижу твоих дружков, – с неожиданной желчностью сказал он. – Я о чем тебе говорил? Чтобы они с него глаз не спускали. «Как клей!» – помнишь мои слова? А клея я что-то не вижу. Да и та твоя троица куда-то запропастилась. Где они? Они за ним сюда шли или нет? Скажи, шли? Молчи, отвечу сам: ни хрена. |