Книга Панкрат, страница 54 – Андрей Воронин

— Вы прямо как экскурсовод, — лейтенант повернулся к нему и как-то криво усмехнулся, пуская дым через нос. — Расписываете местные достопримечательности.

— Красивые места есть везде, — заметил Суворин. — Не согласны?

Было видно, что Чепрагин хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Он снова хмыкнул, потер лоб с отсутствующим видом, помолчал.

Суворин не торопил спецназовца.

Наконец тот произнес полувопросительно:

— Теперь, как я понимаю, мы переходим в ваше распоряжение?

Панкрат, предвидевший нечто подобное, только пожал плечами в ответ. Почти месяц он в одиночку пакостил боевикам на их территории, и пополнение было бы ему сейчас кстати. Но…

Чепрагин выжидающе смотрел на него. Похоже было, что сам он уже решил для себя этот вопрос и ожидал подтверждения от Панкрата.

— Не так однозначно, — выдержав паузу, проговорил тот. — Как боевая единица, вы вовсе не обязаны мне подчиняться. Лично вы, например, старше всех, собравшихся здесь, по званию. Если прикажете, я могу вывести вас отсюда.

Чепрагин понимающе покачал головой и перевел отстраненно-задумчивый взгляд на дым, исчезающий в серой полутьме, еще не растаявшей под самым сводом пещеры.

— Кому мы теперь нужны… — пробормотал он. — Не в отдел же возвращаться.

Непонятно было, сожалеет ли он сейчас о том, что обратный путь в отдел ему теперь уже точно заказан — особенно если каким-то образом из этой западни выберется Череп. Если заговорит…

— Вы можете попробовать уйти в Россию, — подсказал Суворин, уверенный, впрочем, что лейтенант уже размышлял над этим.

Чепрагин поднял на него взгляд, в котором светилось мрачное отчаяние.

— И прятаться до конца своих дней? Приходить к родителям по ночам, к девчонкам через окна лазить? Романтика, да не та…

Он горько усмехнулся.

— Нет, такая жизнь не по мне, — произнес он тяжело, сминая в пальцах окурок.

Панкрат молчал, ожидая продолжения. Вытащил из пачки сигарету, закурил. Чепрагин тоже не торопился. Когда он наконец заговорил снова, половина сигареты в пальцах Суворина уже превратилась в пепел.

— В общем, я хотел бы остаться, — спокойно произнес он, прямо глядя в лицо Панкрату. — Здесь. Под вашим командованием — как старшего если не по званию, то по боевому опыту. А оставлять или нет — тут уж вы решайте сами.

Суворин, затушив сигарету, зарыл ее в рыхлый серый песок. Окурки он не выбрасывал — всякий мусор мог случайно выдать расположение его убежища.

Он попытался представить, что двигало этим молодым парнем (тридцать два — не возраст), когда он принимал такое решение.

Первое — отчаяние. Это само собой разумеется — что еще ты можешь чувствовать, когда тебя все предали, и ты остался в чужой стране, где идет война.

Второе чувство — гордость. Нежелание быть дезертиром и выходить из дома только по ночам. Прятаться от людей и закончить жизнь бомжем в колодце теплотрассы.

Ну, и третье… Желание отомстить. Выместить злобу и ненависть к тем, кто далеко, на тех, кто ближе.

— Не передумаешь? — спросил Панкрат, поднимаясь с камня, на котором сидел.

— Не передумает, — раздался у него за спиной уверенный голос Шумилова, который тоже проснулся рано и слышал весь их недолгий разговор, но не подавал вида.

— Лейтенант такой — он как втемяшит что-нибудь в голову, так пулей не выбьешь, — резюмировал сержант.

Почувствовав откровенную, но не злую иронию в его словах, Суворин внимательно посмотрел на него. В утреннем полумраке пещеры невозможно было разглядеть выражение лица спецназовца, но тот, несмотря на легкость тона, вроде бы сохранял полную серьезность и невозмутимость. В этом разбитном парне с первого же взгляда чувствовался несгибаемый стержень воли, и считать его лишь легкомысленным болтуном мог только человек, совершенно не разбирающийся в себе подобных.

— А ты, сержант? — спросил Панкрат. — Какие твои мысли?

— Какие у сержанта мысли… — хмыкнул Шумилов. — Наливай да пей, — заметив, что Суворин все-таки нахмурился, он сменил тон и поднялся с земли. — Будем бить чеченскую гадину на ее территории, товарищ рядовой по жизни.

— Ты у меня когда-нибудь допрыгаешься, Шумилов, — мрачно пообещал ему лейтенант.

— Блаженны прыгающие, ибо допрыгаются, — с непроницаемым лицом философски заметил тот.

Панкрат, не удержавшись, рассмеялся. Чепрагин некоторое время пытался сохранять серьезность, но в конце концов тоже не устоял.

Их смех разбудил Рахубу и Подольского. Суворин и двое спецназовцев переглянулись между собой, думая об одном и том же — молодые могли и отказаться, на их долю и так выпало слишком много всего в самом первом рейде. Они вполне могли потребовать возвращения, и тогда их неминуемо пришлось бы сопровождать, поскольку выйти отсюда самостоятельно, избежав стычек с боевиками и не привлекая нежелательного внимания, они бы не смогли. К тому же, они не принадлежали к Службе и могли рассчитывать на обращение помягче того, которое ожидало офицеров, хотя Суворин и сомневался в последнем.

Однако все оказалось проще, чем он думал. Услышав, о чем они вели речь, спецназовцы практически одновременно согласились, не утруждаясь раздумьями. Словно всю ночь они не спали, взвешивая “за” и “против”, а к утру уже приняли выверенное, обстоятельно продуманное решение.

Впрочем, вполне возможно, что так оно все и было…

На завтрак Суворин предложил своим новым подчиненным копченое мясо.

— Лучше ничего нет, — развел руками Панкрат, — Раньше имелись галеты и консервы, но закончились дня три назад. Пришлось украсть барана. Вот, закоптил беднягу.

Бойцы от угощения отказались.

— Пока пайка есть, я воздержусь, пожалуй, — прямо ответил Рахуба, доставая из рюкзака съестное. — Присоединяйтесь и вы, если баранина надоела.

— Животом занедужить боишься? — с хитринкой в глазах поинтересовался Шумилов. — Правильно, воздерживайся. Еда не секс, потерпеть можно.

— А у меня невеста вообще мяса не ест, — ни с того ни с сего брякнул Подольский. — Она вегетарианка, — пояснил он, встретив удивленный взгляд сержанта.

— Хорошая у тебя невеста, — подал голос Чепрагин. — Все экономия в хозяйстве. Тебе можно будет двойную порцию шашлыков съедать, Рома.

— Да, невеста хорошая, — согласился Подольский. — А папаша ее! Мешок — нет, вагон бабок. Директор завода в Подмосковье. Пластмассу производит…

Шумилов — единственный, кто не отказался от баранины, — взмахом ножа отделил добрый шмат мяса и, жуя, подключился к разговору:

— Фигня все это, Рома, — сержант усердно заработал челюстями. — По мне, так все это — извращения. Откуда у такой бабы здоровье, скажи пожалуйста, если она мяса не ест? Она тебе здорового ребенка родит?