Онлайн книга «Английская портниха»
|
Он сбавил скорость и опять посмотрел на нее. Мы с тобой, нет ничего важнее. День ото дня наша любовь нежнее. Фрэнк умолк, прокладывая путь по искореженному асфальту. К ним метнулась женщина в обтрепанной юбке, мужской рубахе и ботинках и замолотила по дверце джипа. – Жирные янки, – орала она. – А мы, немцы, что, не люди? Ада отвернулась, набрала воздуха, приоткрыла рот. Райский сад нас укрыл, и ненастье Не омрачит нашего счастья. Пой, Фрэнк. Прошу тебя, пой. Из города они выехали на дорогу, ведущую в Дахау. Там и сям фермеры вспахивали поля или сажали семена, понуждая землю вернуться к жизни. В фруктовых садах кое-где на деревьях уже покачивались комочками будущие плоды. Яблоки, предположила Ада, или вишня. Поселки с деревянными домами под тяжелыми нависающими крышами. На чьем-то балконе герань в горшках – ярко-красные соцветия на фоне почерневшего от непогоды дерева. Томас. – Ада, мне кажется, не стоит возлагать чересчур большие надежды на эту поездку, – заговорила прежде помалкивавшая сестра Бригитта. – Не лучше ли вовсе отказаться от поисков? – Не могу, – ответила Ада. – Я должна узнать. – Столько лет у нее разрывалось сердце при мысли о Томасе, столько лет отчаяния и страха: а вдруг она его не найдет? И прекратить все прямо сейчас, толком даже не начав? Нет. – Отец Фридель мог не пойти в приют. А что, если он сразу отдал Томаса фрау Вайс? Мы должны выяснить, где она теперь. – У вас нет ни единого доказательства, что тот ребенок был Томасом. Вы лишь хотите, чтобы так оно и было, но желание и реальность часто не совпадают. И это нужно учитывать. Если сестра Бригитта думает, что Ада тащит ее неведомо куда и неведомо зачем, очень скоро она убедится в своей неправоте. Материнское чутье не обманешь, поэтому Ада не сомневалась: тот ребенок – Томас. Она отыщет его. Вызволит. В приюте ей скажут, где он. Она доберется до фрау Вайс. Томас поймет, кто его мать, и уедет с ней. Его придется учить английскому, но мальчик быстро нахватается новых слов. Они постучат в дверь дома на Сид-стрит. Ада? Ада, это ты? Господи! А кто этот малыш? Томми. Его зовут Томми. Ада подаст ему знак подойти поближе. Ой, чуть не забыла. Мама, это Фрэнк. Мы собираемся пожениться. – Прибыли. – Фрэнк въехал на подъездную дорожку перед большим длинным домом. Затормозив, он помог вылезти из машины сперва сестре Бригитте, потом Аде. Прислонился к капоту, достал сигареты из кармана: – Я подожду здесь. Ада вцепилась в руку сестры Бригитты. Вот оно. Они дернули за шнурок звонка и услышали, как в доме словно ударили в тарелки. Никто не появился. Позвонили снова. Ада крикнула Фрэнку: – Вы уверены, что это то самое место? – Других адресов мне не дали. – Погодите, – Ада прижала ухо к деревянной поверхности, – кто-то идет. Раздался скрежет отпираемого засова, поворот ключа в замке. Женщина в сером платье, накрахмаленном белом фартуке и чепце отворила дверь: – Ja? Was wollen sie? [59] Ада растерялась. Целый месяц она не говорила по-немецки и не знала, с чего начать. – Я ищу ребенка, – сказала она. – Маленького мальчика. Моего мальчика. Полагаю, он мог попасть к вам. В младенческом возрасте. – Полагаете? Мог? Так был он здесь или нет? – Нянька прищурилась: – Вы не немка, верно? – Нет. Британка. – Откуда у нас мог взяться британский ребенок? – Вы бы не опознали в нем британца, – возразила Ада. – Священник, отец Фридель, принес его сюда. Новорожденного. – С пятнами крови после родов, пуповина перевязана куском старой веревки. Ада видела его как наяву: растопыренные маленькие ручки-ножки – лягушонок с глазами навыкат. – В 1941-м, в феврале. – Так давно, – буркнула нянька. – Но у вас наверняка остались записи. Можно проверить. – Записи? Сгорели при бомбежке. Спросите его, – нянька мотнула головой в сторону Фрэнка, – спросите американцев, где эти записи. – Но вы должны помнить, – настаивала Ада. – Отец Фридель. Он был очень старым. Ребенок лежал в его саквояже. – Да откуда мне помнить? Меня тогда здесь не было. – Уставясь на Фрэнка, нянька повысила голос: – Нам нужны продукты, лекарства. Дети болеют. Тиф. Нам нужна помощь. – Она перевела взгляд на Аду: – А не пустая болтовня. Нянька уже закрывала дверь, Ада поставила ногу на порог: – При нем был медвежонок. Вязаный медвежонок. Нянька закатила глаза: – Здесь у каждого ребенка есть медвежонок. – Коричневый, – уточнила Ада. – И все коричневые. Нянька прижимала дверью ступню Ады. Морщась от боли, Ада не убрала ногу. – Фрау Вайс, – не сдавалась она. – Вы знаете фрау Вайс? – Вайс? – Жену коменданта? – Коменданта? – переспросила нянька. – Не-ет, я с этой публикой никогда не якшалась. Никогда. Нацисты? Я сроду не была нацисткой. Вам не в чем меня обвинить. – Она сильнее надавила на дверь. – Я потеряла сына. – Голос Ады дрогнул. Только не реветь. Спокойно. – У фрау Вайс был маленький мальчик. У нее и оберштурмбанфюрера. – Так и быть, просвещу вас, – усмехнулась нянька. – Мартин Вайс никогда не был женат. – Нет, был. – Аду держали в их доме, ей ли не знать. – Не-а. – Подмигнув, нянька слегка наклонилась и шепнула Аде на ухо: – Содомит. Ада охнула. Сестра Бригитта вопросительно взглянула на нее; скорее всего, она не расслышала слов няньки. – Он шастал тут вокруг, – негромко продолжила нянька. – Но я не вчера родилась. Я положила этому конец. Меня чуть с работы не погнали. – Отпустив дверь, она стояла подбоченившись. – Нет, – повторила Ада. – Это невозможно. У него была жена. И сын. – Уж не знаю, что за шалава поселилась в его доме, но она не была его женой, – отрезала нянька. – И сын был не его, если только он не привязал к члену зубную щетку. – Столкнув ступню Ады с порога, она с треском захлопнула дверь. И у Ады внутри что-то треснуло, надежда рухнула, рассыпалась прахом по дорожной щебенке. Не было никакой жены, никакой фрау Вайс. Только чужая женщина с неведомым именем, исчезнувшая навсегда. – Мне жаль, – сестра Бригитта повела Аду к машине, – мне так жаль. – Но фрау Вайс… – Самозванка, – продолжил за Аду Фрэнк. – Кем бы она ни была, эта дамочка давно дала деру. Гиблое дело. – Стоя у джипа, он расшвыривал ногой камешки. – Ни документов. Ни записей. Ничего. Все равно что искать иголку в стоге сена. |