Книга Невеста смерти, страница 10 – Линда Лафферти

– Не сдавайся. Сплетни да пересуды только отнимают силы, потому что люди боятся всего, кроме самого привычного и знакомого. В твоем имени заключена большая сила, ты это знаешь?

Аннабелла отряхнула и вытерла руки и поднялась с могилы.

– А теперь убери платок и дай мне посмотреть, что ты под ним прячешь, – сказала она, лениво, как кошка, потягиваясь.

Пихлерова сглотнула и разжала пальцы. Платок упал.

– Нехорошо, – покачала головой травница. – Где-то еще есть, да? В женских местах?

Ее собеседница снова покраснела.

– Да. Там еще хуже, чем на лице.

Знахарка поцокала языком.

– С этим надо что-то делать.

– Сколько ты с меня возьмешь? Много я дать не смогу.

– А вот тут ты ошибаешься. Ты очень многое можешь мне дать. Я докажу тебе это.

Взяв Маркету за руку, колдунья отвела ее к реке и указала на гнездо лежащих под водой раковин.

– Я избавлю тебя от сыпи, если ты поможешь мне. Покажи, в которой из раковин самая большая жемчужина.

Маркета посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Я не разбираюсь в жемчуге. Ничего о нем не знаю. Даже старик, что продает их на рынке, не может знать, в которой из раковин есть жемчужина. Знал бы – был бы богачом.

– Перловица. Это имя тебе дали в миг страсти. В такие моменты дух говорит правду, пусть даже и изрекает ее устами самых низменных и недостойных человеческих существ. Но большинство людей слишком глупы, чтобы понять смысл посланий духа. Взять хотя бы мидию. Попавшая в раковину песчинка раздражает ее, и она стремится избавиться от нее, как от мусора. Но в конце концов случается чудо красоты, и песчинка становится жемчужиной. Так что, Маркета, укажи на раковину. Но то, что в ней найдется, достанется мне, обещаешь?

Банщица дотронулась до горевшей от сыпи левой груди, вздохнула и опустилась на колени над облепленным мидиями каменистым выступом. Раковины как будто шевелились под волнистой зыбью, то отступая, то приближаясь. Обросшие мхом и водорослями, они напоминали евреев с растрепанными бородами, толпившихся каждое утро у городских ворот в ожидании, когда те раскроются и впустят их.

Десятки раковин – как найти среди них ту, в которой прячется жемчужина?

Девушка наклонилась и коснулась поверхности воды левой рукой.

Эта раковина ничем не отличалась от других – ни больше, ни меньше остальных, ни ярче, ни темнее, так же облепленная мхом… Маркета дотронулась до нее, и створки тут же закрылись.

– Эта.

Аннабелла кивнула, опустилась рядом с Маркетой и достала нож. Лезвие у него было изогнутое и лучше подходило для открывания мидий.

Обработав раковину со всех сторон, знахарка оторвала ее от камня, улыбнулась, посмотрела Пихлеровой в глаза и ловко, как торговец на рынке, просунула лезвие между створками, после чего одним поворотом запястья вскрыла добычу.

Внутри лежала жемчужина – такая большая, каких Маркета никогда еще в глаза не видела.

– Теперь быстро положи ее в рот – на удачу, а потом выплюнь мне на ладонь, – распорядилась Аннабелла.

Маркета так и сделала. Вкус оказался приятный, свежий, и она улыбнулась. А потом выплюнула жемчужину на подставленную ладонь Аннабеллы. Рыжеволосая знахарка вынула кожаный мешочек, опустила в него жемчужину, крепко затянула шнурки и спрятала мешочек под корсаж.

– Что ж, теперь давай займемся твоей сыпью.

Они вместе вернулись в дом знахарки, и там снова появились три кошки – только теперь они замяукали хором. Аннабелла наклонилась и погладила каждую.

– Мои хорошие, – промурлыкала она, открывая дверь.

На полках в большой комнате стояли, теснясь, глиняные горшочки с мазями и топленым жиром. В центре комнаты находилась открытая костровая чаша, хотя, судя по всему, готовила хозяйка на устроенной у стены печи.

Наверное, здесь она и творит свое колдовство, подумала, озираясь, Маркета и произнесла про себя короткую молитву. Но уходить ей совсем не хотелось. Одна из кошек, ярко-рыжая, с зелеными глазами, задержалась в доме, наблюдая за гостьей.

С потолка свисали связки сушеных трав, и комната напоминала перевернутый сад с тянущимися вниз цветками и листьями.

Маркета чихнула. Раз, потом другой.

– Так и будет, пока не привыкнешь, – сказала Аннабелла. – У тебя над головой сушатся с полсотни разных трав и цветов. Я заварю ромашковый чай, и мы начнем лечить твою сыпь.

Она взяла с полки глиняный горшочек с проволочной ручкой и налила в него воды из кувшина, а потом поворошила палочкой угли и принялась дуть, пока те не разгорелись с новой силой. Подбросив в огонь березовое полено, знахарка вытерла руки о фартук и, подхватив горшочек щипцами, сняла его с крючка в очаге.

Маркета уловила запах сочащегося жиром копченого окорока, висевшего над огнем в печи. В отличие от ароматов неизвестных трав, этот был ей знаком. Жители Чески-Крумлова хранили мясо и колбасы подвешенными в дымоходе, чтобы дым не давал им портиться.

Вооружившись ножом, Аннабелла заглянула в дымоход, просунула вверх руку и улыбнулась, нащупав жирную колбаску. Прибежавшие на запах кошки требовательно замяукали, и хозяйка выдавила на пол немного жира – мол, полижите.

– Давай! Поедим мяса с хлебом да выпьем эля. Надо отпраздновать! – Она поставила на стол большой кувшин и две глиняные кружки.

Девушки сели на скамью у огня и в ожидании, пока закипит вода для чая, принялись за хлеб и колбасу.

– Как ты меня нашла? – спросила Аннабелла.

– Твой сосед, алхимик, сказал, что ты можешь быть на кладбище, – ответила Маркета.

– А, пан алхимик… Да, он человек наблюдательный. А ты знаешь, что он еще и астролог? Большой мудрец, хотя в алхимии успехов не снискал.

– Сказал, мол, сыпь у меня из-за того, что тело и дух возмущены.

Аннабелла задумчиво прожевала кусок колбасы. Причмокнула губами. Кивнула.

– По-твоему, он прав?

– Не знаю. Я думала, ты скажешь, – развела руками ее гостья.

– Я же не в твоем теле и духе! И жемчужину нашла не я, а ты сама.

Маркета смущенно вздохнула и посмотрела на прыгающие в печи огоньки.

– В жизни бывают моменты, которых я сама стыжусь, – призналась она. – Есть такое, что я хотела бы изменить.

– Не стесняйся, говори. Мне ты можешь рассказать.

Маркета с усилием сглотнула.

– Не хочу быть банщицей. – Она произнесла это так, словно выплевывала горькую траву. – Не хочу показывать себя мужчине, чтобы тот потешился. Особенно старому да женатому. Ненавижу… эту вонь… эти руки…

Гостья охнула – здоровенная рыжая кошка прыгнула ей на колени.