Книга Кодекс, страница 61 – Лев Гроссман

— Не знаю, — вздохнул Эдвард.

— Как она, по-твоему, использовала бы такую шифровку, если бы та существовала на самом деле?

— Не знаю, — виновато повторил он. Врать он не умеет, но Маргарет, кажется, это все равно.

— Впрочем, какая разница, — бросила она, посмотрев на свои серебряные часики. — К цели это нас не приблизило, верно? — Она опустилась на старый скрипучий стул и скрестила ноги.

— Как сказать. — Эдвард помолчал немного для пущего эффекта. — Маргарет, я, кажется, знаю, где кодекс.

Она вздрогнула, как будто он плеснул ей в лицо из стакана.

— Ты нашел его? Где он? — Она качнулась вперед, держась за сиденье.

— Его нашел не я, а другой человек — по крайней мере он так утверждает. Ему самому кодекс не нужен. Он не сказал мне, где книга, но дал мне ключ. Если я прав, кодекс здесь, в этой комнате.

Маргарет нервно огляделась, как будто кодекс притаился в темном углу и мог вот-вот кинуться на нее.

— Ладно, — сказала она, с усилием взяв себя в руки. — Излагай свою теорию.

Эдвард, наслаждаясь минутой, стал расхаживать взад-вперед, вызывая в комнате эхо.

— Ты как-то говорила, что все, что мы знаем о Гервасии, взято из документов, обнаруженных в переплетах старых книг. Книги разорвали и нашли в них бумаги.

— Да, верно, — медленно проговорила она. — Но такие случаи сравнительно редки.

— А что, если с кодексом произошло то же самое? Если его использовали, чтобы сделать переплет для другой книги?

— Зачем это было нужно? — отозвалась Маргарет с презрением профессионала, слушающего бредни любителя. — Для процедуры, о которой ты говоришь, брали ненужную бумагу, а кодекс определенно написан на пергаменте. Это большая разница. Пергамент, или тонкая кожа, стоит дорого и по своим физическим свойствам сильно отличается…

— Погоди, — перебил Эдвард. — Послушай меня. Что, если это сделали для того, чтобы спрятать кодекс?

Она вникла в его мысль и сказала уже помедленнее:

— Ну-у… это могло бы повредить страницы. От клейстера пергамент темнеет, не говоря уж об отверстиях, которые требовалось проделать. И кто бы взял на себя такой труд?

— Забудь обо всем этом. Давай просто предположим, что кто-то это сделал.

Маргарет поднялась со своей характерной резкостью и тоже зашагала по комнате.

— Слишком много пергамента, чтобы уместить его в переплет, даже очень толстый. Туда влезло бы максимум восемь-десять листов.

— Я тоже думал об этом. Берешь кодекс, разбираешь его и распределяешь листы по множеству книг.

— Хорошо. — Она скрестила на груди длинные тонкие руки. — Допустим, что такая процедура действительно имела место. Тогда нам придется искать неизвестно сколько книг вместо одной. Все еще хуже, чем в самом начале.

— Это точно. — Эдвард задержался у старого чемодана. — А вдруг ты все это время была права? И кодекс действительно находился в двенадцатом ящике?

Он не стал уточнять, считая, что все и так ясно, да Маргарет и не нуждалась в его разъяснениях. Она подошла к одной из полок и провела бледными пальцами по древним пятнистым корешкам — осторожно, словно поглаживая чешую спящего дракона. Потом склонилась, рассматривая пожелтевшие ярлыки. Листок, приклеенный к полке, от дуновения затрепетал и слетел на пол.

— Черт, — произнесла она, но тихо, без злобы. — Индексы. Они сразу показались мне странными. Это же так очевидно. Кодекс распределили по книгам двенадцатого ящика, а ящик отдали в Ченовет, зная, что его отправят в запасник. Эти цифры и буквы — не полочные индексы, а сигнатуры [65] . А слова, должно быть, колонтитулы [66] . — Она взглянула на Эдварда. — Если он в самом деле здесь, на корешках все расписано. Это не шифры, а инструкция по сборке кодекса.

Их глаза встретились, и кожа Эдварда покрылась мурашками. Он знал, что наверняка прав, но теперь его догадка воплощалась в реальность. В комнате, кроме них двоих, присутствовал некто третий — кодекс, расчлененный призрак, ожидающий, чтобы его снова вернули к жизни. Маргарет, напрягшись, сняла с полки Урре массивный том — все, что осталось от какой-то забытой энциклопедии, — и грохнула его на стол.

— Так-так. — Она осмотрела внутреннюю сторону обложки, провела пальцами по краям, проверяя их фактуру и толщину. — Это картон, не дерево. Страницы кодекса, если они здесь, должны лежать прямо под кожей.

Она достала из сумки перочинный ножик и одним уверенным жестом провела по внутреннему сгибу доски переплета. Опершись локтем на всю остальную книгу, она рванула прорезь другой рукой. Посыпалась сухая тонкая пыль.

Маргарет поднесла вскрытый переплет к лампе и заглянула внутрь. Долго изучала, потом посмотрела на Эдварда и сказала:

— Придется немного потратиться.

Через полчаса они снесли все книги на тротуар и погрузили в такси. Чтобы спрятать свой груз, они перерыли квартиру в поисках старых пластиковых пакетов. Видимо, вывоз имущества Уэнтов продолжался уже некоторое время, и швейцар не усмотрел в их действиях ничего подозрительного — даже такси им вызвал.

Маргарет не рискнула класть книги в багажник, где вечно болтаются разные железки и остаются пятна от масла, поэтому их уложили на заднем сиденье. Старая обшивка, звеня пружинами, прогнулась под ними. Маргарет втиснулась на самый край, подпирая дверцу, Эдвард сел впереди с шофером, держа на коленях еще одну стопку, упиравшуюся в драный виниловый потолок.

С Третьей авеню они повернули на Бауэри, оттуда на Кэнал-стрит и на Манхэттенский мост. Перегруженная машина регистрировала каждую выбоину на дороге с точностью сейсмометра, что отражалось на седалище Эдварда, но он не обращал на это внимания. Несколько недель кодекс был для него абстракцией, мистической и туманной; теперь он, закрывая глаза, упивался тяжестью книг у себя на коленях, и ему казалось, что такси несется через мост со скоростью вертолета — откат камеры, общая панорама, финальная мелодия и титры. Вот и все. Наконец-то. Уэймарш где-то здесь, за углом. Таксист в лад его настроению громко и без стеснения подпевал радио, демонстрируя ближневосточный акцент. Исполнив «Другой день» вместе с «Вингз», он плавно перешел к «Смывайся, братва», а затем пропел дуэтом с Томасом Долби «Ты наукой меня ослепила», выстукивая на руле клавишную партию. За мостом под колесами начала позванивать утопленная в асфальт металлическая сетка.

Весь центральный Бруклин, похоже, перестраивался. Поток транспорта с трудом пробирался мимо проволочных заборов, котлованов с гравием и пильных рам с мигающими не в такт оранжевыми огнями. Добрых пять минут они простояли в пробке, и Эдвард, придавленный книгами, вынужден был любоваться вывеской ресторана «Стейки в стельку». Когда они въехали на улочку Маргарет с одинаковыми коричневыми домами, уже стемнело. Она разгрузила заднее сиденье, пока он расплачивался с водителем, и они стали носить книги наверх, на полусогнутых, придерживая расползающиеся стопки подбородком.