Онлайн книга «Зов Сирены»
|
Телефон был, конечно, так себе. Нарядно бабский. Тот, старый, был лучше. Но пришлось сделать удивленно-благодарное лицо, чтоб ее не обидеть. — У тебя старый в черном корпусе был, а этот, смотри, беленький, нарядный… Пусть будет белый, как символ того, что все изменится к лучшему! На, возьми! В новой симке только два номера в памяти записаны, мой и папин. Ну, это так, на всякий случай, мало ли… Все-таки в чужие страны едешь… А остальные номера тебе пока не нужны. Когда приедешь, тогда все и восстановишь. Смотри, я кладу телефон в боковой карман сумки, видишь? — Да. А старый телефон?.. — Я его выбросила, как и обещала, — честно глянула она ему в глаза. — Все, Митя, все, мосты сожжены, концы обрублены! По крайней мере, на десять дней… Остальное уже за тобой! Ты справишься, Митя! Все, иди в автобус, пора… Одного тебя ждут… — Пока, мам. Я позвоню. — Счастливо, сынок! Автобус отъехал, оставив на пятачке стоянки небольшую кучку провожающих. Анна, как все, старательно махала вслед рукой, слушая, как в сумке надрывается Митин телефон уже знакомой мелодией «…но ведь она не твоя, хоть с тобой она даже иногда бывает…». В первый момент Анна вздрогнула, услышав из сумки эту мелодию — вот досада! А если бы минутой раньше? Если бы Митя услышал? Как так получилось, что она забыла телефон из сумки вытащить и дома оставить? Но в то же время Анна испытала что-то вроде насмешливого злорадства — давай, мол, исполняй дальше… Дурацкая стихотворная строфа, неказистая какая-то. Что это за сочетание: «Она даже иногда?» Слух режет! Двойка за стилистику вам, сочинители! И весь прошлый вечер, кстати, слух резало. Но и не без удовольствия опять же! Звони, мол, звони, все равно никто не ответит. Можешь злиться сколько душе угодно, Сирена прилипчивая. А может, и в самом деле надо было телефон в урну выбросить? Хотя нет… Пусть будет. Врага надо держать в поле зрения, если уж в эту войну ввязалась. Но все равно с собой телефон тащить нельзя было! Прокол, ошибка! Нельзя было, чтобы Митя услышал эти дурацкие позывные! Ох, настырная какая Сирена. Не прошло и пяти минут — снова звонит. Надоела. Анна на ходу выудила телефон из сумки, с удовольствием сбросила звонок. Вот так тебе. Думай что хочешь. Абонент слышит, но не желает с тобой разговаривать! Ага, снова верещишь? Так возмущена, да? «Она не твоя?! Хоть с тобой она даже иногда бывает?!» Ну, верещи, верещи, пока батарея не разрядится. Вскоре в сумке скромно залепетал и ее телефон. Какая интересная какофония получается… Сводный хор телефонов. Анна выудила свой, глянула на дисплей… О, Ксюша! Наконец-то объявилась! Вчера не захотела говорить, сбросила вызов, а сегодня сама звонит. — Доброе утро, Анна Константиновна. Не подскажете, где Митя? Я вчера весь вечер звонила: он трубку не берет. И сегодня тоже. Голос деловой, отстраненно недоступный. Еще и врет, что «весь вечер звонила», ни одного вызова в Митином телефоне от нее не было… Зачем, спрашивается? — Вы не думайте, Анна Константиновна, будто мне что-то от вашего сына нужно. Вообще ничего не нужно. Просто я хотела уточнить, придет ли он с вами завтра в зоопарк. Мне же надо Маечку подготовить, сами понимаете. Анна хотела было переспросить — к чему подготовить Маечку? Как с родным папой встретиться? Но не стала ничего переспрашивать: зачем лезть в бутылку?.. Тут ведь арифметика простая, как дважды два: спугнешь Ксюшу — Маечку не увидишь. И пропела в трубку ласково, на виноватой тональности: — Нет, Ксюша, он не придет… Он сегодня утром уехал… — Куда? — В отпуск. — В отпуск? Но он же летом был в отпуске! А впрочем… Какое мне дело. — Он один уехал, Ксюшенька! Наверное, не надо было уточнять. Как-то суетливо получилось. Эта суетливость, наверное, и вызвала ответную раздраженную Ксюшину эмоцию. Чего, впрочем, и следовало ожидать. — А мне все равно, один он уехал или нет! Представьте, ну ни капельки не волнует! И вообще… Я чего звоню-то. Я хотела попросить, чтобы вы с Майкой посидели. Мне тоже пора свою личную жизнь устраивать, между прочим. — Да, Ксюша, конечно. Привози Маечку в любое время, ты же знаешь, мы с Павлом Сергеевичем рады будем. Когда ты ее привезешь? Сегодня? — Да, часов в одиннадцать. Нормально? — Конечно! — И… И пусть она у вас ночует! У меня… Ну, в общем… — Да, да, у тебя личная жизнь. Я понимаю. — Вот и замечательно, что вы все понимаете, Анна Константиновна. Значит, и в зоопарк в воскресенье с ней сходите. Без меня. А вечером в воскресенье я ее заберу. Анна устало прикрыла глаза, пропуская через себя Ксюшины слова. Усмехнулась грустно и неловко: переигрывает немного Ксюша, переигрывает. И без того ясно — нет у нее никакой личной жизни. Может, потом и образуется, а пока… Пока обида мешает. Но ничего, всему свое время. А сейчас просто перетерпеть этот перебор надо. Ради Маечки. А может, и ради Мити, чем черт не шутит? Может, и впрямь помирятся?.. — Хорошо, Ксюша. Привози Маечку к одиннадцати, мы будем ждать. Анна нажала «отбой» и бросила телефон в сумку. На автомате достала другой, Митин, настырно поющий свое «…но ведь она не твоя!..». И чуть было не ответила машинально… Хорошо, вовремя очнулась, сбросила вызов. Вот так тебе. Ничего, недолго еще осталось, судя по одинокой черточке в показателе уровня заряда батареи. Скоро и сбрасывать не придется. Злись, дорогая Сирена. Может, надоест, и совсем отстанешь… Хотя это вряд ли. Сирена свою жертву так просто не отпускает. Потому и времени не дает на «опомниться». Ишь как засуетилась звонками! Наверное, подлой своей органикой чует — что-то не так, что-то против правил пошло… * * * Автобус ехал по утреннему субботнему городу довольно быстро, и Митя сидел не шевелясь, глядел с удивлением на знакомые ускользающие городские картинки. Будто сознание до сих пор не воспринимало это обстоятельство — да, он уезжает… Уезжает из города на десять дней в неожиданный странный вояж, называемый в народе «галопом по Европам». Пролетела за окном набережная, стадион, университетский парк… Еще минут сорок проехать от центра, потом останется перемахнуть два спальных района, и все. Сплошняком пойдут леса и поля справа и слева. Наверное, ужасно красивые пейзажи в эту пору. И женщина-гид в микрофон что-то вдохновенно лепечет про пейзажи… — …Поздравляю, вы очень удачно выбрали время для путешествия… Сколько всего вы увидите неповторимого, удивительного, пронзенного осенней прелестью! Прозрачное пражское небо, желтые липы Берлина, осенние виды Брюсселя, бутылочное стекло воды в каналах Амстердама… А Париж в конце сентября, друзья мои, это же отдельная песня! И все это мы прочувствуем, окунемся в атмосферу… Да, складно говорит, почти стихами. Так чешет, будто от зубов отскакивает. Насобачилась, наверное, в таких поездках. Конечно, если заменить «желтый» на «зеленый», а «осенний» на «весенний», то можно эту мантру и в майской поездке так же складно-стихотворно проговорить… И будет вам тут и «пронзенная весенняя прелесть», и «зеленые липы Берлина», и «весенние виды Брюсселя», и, конечно же, майский Париж как весенняя песня, куда ж нам без нее, без песни-то… |