Онлайн книга «Сделано в Швеции»
|
Накануне сочельника весь Стокгольм, казалось, разбежался по домам. В каждой квартире зажжена елка. Через несколько минут он на полной скорости миновал кассовые будки у моста Альвиксбру, направляясь на запад, к магистрали Е-18. – Это Бронкс. Я не ошибся. Правильно оценил Старшего Брата. – Я велел тебе идти домой, – сказал Карлстрём, в трубке слышались рождественские песни и детские голоса. Джон Бронкс вспомнил последнее Рождество, свой визит в этот красивый дом в красивом районе. Год назад. И до сих пор расследование не завершено. – Я в машине, направляюсь в Хебю, сейчас проезжаю Ринкебю. – Джон, черт побери… – Это они. На перекрестке Рутебру – красный сигнал светофора, и он проехал прямо на красный. Карлстрём молча ждал. Потом повернул трубку в комнату, рождественские песни стали громче. – Слышишь, Джон? Старомодный патефон. Иголка царапает по винилу. “I’m Dreaming of a White Christmas” [33] . – Рождественские песни, Джон. Ветчина. Глинтвейн. – Мне нужна группа спецназа по борьбе с терроризмом. – Джон? – Я знаю, это они. – По словам одного из свидетелей, человек, стоявший на стреме возле банка, значительно старше остальных, медлительнее и неповоротливее тех, что находились внутри. – Это они. – Раньше среди них не было пожилых мужчин. Так? – Леннарт? Впервые за десять лет он назвал Карлстрёма по имени. – Да? – Мы никогда еще не были настолько близко. Но коллегам в Хебю нужно подкрепление. Они уже обстреляли одну из патрульных машин. “White Christmas” наконец-то кончился. Теперь веселый детский хор радостно затянул “Frosty the Snowman” [34] . – Джон, сегодня вечером я никак не могу связаться с начальником полиции и просить ее насчет спецназа, накануне сочельника это исключено. Да и вообще, раз округ не наш и ничто пока не говорит о том, что это они. * * * – Быстрее, Аннели! – Раньше я здесь не ездила. Мы не тренировались… – Быстрее! Надо убраться отсюда, прежде чем они перекроют дороги! Снег плясал в лучах фар посреди темного леса. Поверх винтовки Лео развернул на коленях карту и вел пальцем вдоль дороги, по которой они сейчас ехали, когда машина вдруг резко подпрыгнула и он ударился головой и плечом в боковое окно. – Я не знаю, где мы, Лео, я… – Только не останавливайся! Она не остановилась, но как бы отключилась от реальности, была там, в том мгновении, когда семь пуль ударили в полицейскую машину. Они стреляли. А те, кто стрелял, могли сами стать мишенью. – За этими домиками будет съезд на шоссе. Четыре километра. Езжай дальше, как я говорю! Она знала, что оружие можно использовать по-настоящему, но никогда не позволяла себе думать об этом. – Аннели! Теперь не думать нельзя. Оружие уже использовано. – Аннели, стой! Оружие, которое может убить. – Стой! Я сяду за руль! Теперь она услыхала его крик. Остановиться здесь? В лесу? Зачем? И пока она смотрела в зеркало заднего вида, выискивая расстрелянную полицейскую машину, поворот приблизился и руль заскользил у нее в руках. – Сворачивай! – одновременно закричали трое мужчин. Слишком поздно. Она всем телом навалилась на педаль тормоза, но машина пошла юзом, все четыре колеса беспомощно съехали в канаву, резко уткнулись в склон и, взвихрив снег, с упрямым вздохом утонули в сугробе. Машина замерла. Внутри удар почти не ощутили. Тишина, чуть ли не осязаемая, подтвердившая: то, чего не должно было случиться, случилось. Они остались без машины, на которой можно скрыться. Лео открыл дверцу, но она тотчас спружинила о сугроб и опять закрылась. Он повернулся, уперся спиной в приборную доску, собрался с силами и начал толкать дверцу, каждый раз открывая ее чуть шире. Выбрался наружу и выше колен утонул в снегу. – Яспер, бери оружие. Папа, понесешь деньги. Все выходите! Один за другим они вышли в снежную метель. Яспер закинул кофр с оружием себе на спину, как рюкзак, Иван тащил в спортивной сумке три с половиной миллиона. У Аннели из носа текла кровь. – Вот, возьми, – сказал Иван, протягивая носовой платок. Она промокнула кровь и умыла лицо снегом. – Себастиан? Лео… – Успокойся. – Что он скажет? Что… он же приедет завтра, к нам домой. – Аннели, посмотри на меня. Мы сейчас пойдем домой. – Он приедет завтра. Будем праздновать Рождество. А мы… мы стреляли в человека. Она плотнее запахнула тонкое пальтецо, вылезла из канавы на дорогу и остановилась. Лео открыл багажник, выбросил в снег все аккуратно запакованные подарки и достал сумку с куртками и брюками, в которых происходило ограбление. – Будет холодно. Куртка для Аннели, которая даже не пробовала подхватить ее, куртка для Яспера, который надел ее прямо поверх той, что уже была на нем, и куртка для Ивана, который взял ее, но тотчас опять уронил в снег. Он не мерз. – Три километра до шоссе в любую сторону. Если сумеем пройти через лес, ни один местный легавый не рискнет с нами связываться, а подкрепление явится минимум через полтора часа. Надо держать такую дистанцию. По-прежнему валил снег, но уже не стеной, а скорее медленно колышущейся мягкой завесой. Видеть легче. Но легче и быть увиденным. Они зашагали через поле к лесной опушке, как вдруг Аннели остановилась и рухнула на колени в глубокий снег. – Я не пойду, – сказала она. – Черт побери, Аннели! – Не хочу. И никогда не хотела. Я хочу… домой. – Вставай, сию минуту! Она сидела в снегу. И плакала. – Я сказала “да”. На вопрос, который ты даже не задал! И теперь вот… я здесь. Он взял ее за руку, пытаясь поднять, но она сопротивлялась, и он оставил попытки. – Аннели! – Я не хочу. – Мы не можем торчать тут! Решение принято. Она останется здесь. И будет ждать. Яспер вернулся к ним. – Я тебе говорил, Лео! – прошипел он. – Говорил, что она слабое звено! Она проболтается! Мы не можем оставить ее здесь, Лео, не можем оставить живой! |