Онлайн книга «Сделано в Швеции»
|
– Тридцать пять кусков, которые, как ты считал, я тебе задолжал. И пять тысяч – проценты. Пальцы, пахнущие луком, Иван вытаскивал купюры по одной, пересчитывая. – А сверх того еще три, – продолжал Лео. – За что? – По одной за каждое ребро. Четыре года назад Лео бросил пояс с инструментом и пошел прочь, меж тем как отец кричал ему вдогонку. Лео не запомнил, что они кричали друг другу, когда отец сгреб его, но хорошо помнил, что повернулся и ударил, по всем правилам, только не в нос, а по корпусу. – Я могу себе позволить, папа. – Он смотрел отцу в глаза, словно бил всей своей массой, кулаком, от плеча. – Так что бери. Пригодятся тебе. И сразу почувствовал тогда, как там, внутри, что-то треснуло. Потом они стояли молча. Отец – наклонясь, занеся правую руку, не понимая, что сын ударил первым. – У меня, блин, работы хватает. Ты сломал мне три ребра, но не сломал меня. В одной руке Иван держал конверт, другой упирался в закрытую дверь, он озяб, в тонком пиджаке и летней рубашке с коротким рукавом, на улице-то всего плюс два. – Но если я правильно тебя понял… Ты считаешь, что поступил правильно, когда взял и ушел? Те деньги, Лео, мои деньги, были задатком, который ты так и не отработал. – Я на тебя четыре года вкалывал, а получал каждую неделю жалкие гроши. – Сколько заслуживал, столько и получал. Не больше и не меньше. – Я приехал не затем, чтобы спорить с тобой. Просто чтобы отдать твои хреновые деньги. Теперь мы квиты. Лео направился к машине. – А как… как твои братья? Лео обернулся. – В порядке. Вот они. Вопросы. – Значит… вы встречаетесь? Да. – И они по-прежнему живут с ней… в этом… в Фалуне? – Они живут здесь. В Стокгольме. – Здесь? Да. – Как., ну… они учатся? – Работают. – Где? – Со мной. – С тобой? – Да, со мной. – И Винсент тоже? Этот мужчина, пятидесяти одного года, в полуботинках на босу ногу, вдруг резко постарел. Подбородок и нижняя губа выпятились еще больше, лицо бледное, он вправду мерз. – Угу. Винсент тоже. Он крепко цеплялся за мокрые железные перила, словно едва стоял на ногах. – Но ведь ему всего шестнадцать-семнадцать, верно? – Столько же было мне, когда я начал работать на тебя. – Я думал, он живет там____С ней. – Конверт нелов ко лежал в ладони, и Иван сунул его в нагрудный карман. – Он высокий? – Примерно как ты. И я. – Хорошие гены. – А через год-другой станет еще выше. – Очень хорошие гены. Замерзшее тело больше не мерзло, Иван нашел в себе силы спуститься с крыльца, к Лео. – А Феликс? – Лучше не бывает. – Столько времени прошло. Лео знал, что теперь будет. – Лео, сынок, почему ты с ними не поговоришь? – Вряд ли Феликс… – Мы бы могли встретиться. Все вместе. Вчетвером! – … захочет тебя видеть. Вообще. Когда-нибудь. Иван был совсем рядом, всего в нескольких метрах, и Лео учуял перегар от вчерашнего “Вранаца”. – Но ты же наверняка… – Ты же знаешь, какой он. Если Феликс что-то решил, его не сдвинешь. – Какого черта, это же было четырнадцать лет назад! – И ты до сих пор не попросил прощения. – Откуда такое упрямство! Неужели так трудно забыть? – Вроде как плевок в лицо. Верно, отец? – Ты ведь можешь с ним поговорить. И мы встретимся. Идет? Эти глаза. Уверенность. – Кстати, у меня сейчас тоже полно работы. Большой заказ. Гостиница, оклеить обоями пятьдесят пять комнат, покрасить деревянные поверхности, потом все окна, знаешь ли, минимум тринадцать кусков за номер, чертовски хороший заказ. Я много думал насчет тебя. Нам бы стоило поработать вместе. Мне и тебе. А теперь… и твоим братьям. Черт бы побрал эти черные глаза, они пугали его, с ними он вырос, от них сбежал. – Послушай… папа. – Да? – Я тебе больше не мальчик на побегушках. На сей раз эти глаза его не достанут. – Ты думаешь только о себе! Понимаешь? Лео смотрел на отца, с годами он вроде как съежился, уменьшился. Брови торчат буйными кустами, как антенны, одежда грязная, и с такого близкого расстояния он чуял свежий пот, который оживил и старый. – Ты всегда был такой. Думал только о себе. О своей шкуре. Лео не ответил. – Как все стукачи. – Что, черт побери, ты сказал? – Приезжаешь сюда. Важный, как индюк. Годами ни слова. Конечно, я ж ни хрена не заслужил. Так какого черта ты приперся теперь, с сорока тремя тыщами? Сорок три тыщи! Ты откуда их достал? Из своей задницы? Так я и поверил! Нашел дурака. Каким манером ты огреб этакие деньжищи? Без меня? За какую такую работу столько отваливают? – Иван достал из нагрудного кармана самокрутку, закурил. – Явился сюда рассказать мне про своих братьев, которые отца видеть не желают. Затолкать все мне в глотку, как гусю на откорме? Корчишь из себя важную персону, получше меня? Да уж, стукач он и есть стукач! Доносчик – Я, блин, тогда ни слова не сказал, и ты это знаешь! – Ты меня выдал. Каждый раз. И не имеет значения, кричать ли дальше или сломать ему еще три ребра. Все равно так и будет продолжаться. Лео медленно вздохнул, протянул руку и кончиками пальцев постучал по нагрудному карману дешевой отцовской рубахи. – Мы квиты. На полной скорости он гнал по жилому району. Стукач. Гнал мимо школы, мимо общедоступного бассейна, мимо библиотеки. Стукач. Потом резко притормозил. Отцовское “стукачГ застряло в голове, хотя раньше такого не бывало. Пустые парковочные места возле невысоких красных построек Эсму-Центра, он ненадолго остановился, глядя на продуктовые магазины, банки, кафе, обувную мастерскую, химчистку, цветочный магазин. Я ни слова не сказал. Мне было десять лет, и я сидел перед этим паршивым жирнюгой полицейским. Если глянуть чуть дальше, мимо магазинчика на углу, можно увидеть кирпичную трубу дома, где сейчас сидит отец, где они вместе жили и работали, раньше, когда это еще было возможно, а через десять лет после того, как мальчонка сдержал слово и не проболтался, Лео бросил там пояс с инструментами, встретил мать-одиночку пятью годами старше и решил переехать к ней, в двухкомнатную квартирку в Хагсетре. |