Онлайн книга «Сделано в Швеции»
|
Сразу за киоском он свернул и на ходу быстро просмотрел заголовки – “САМОЕ ЖЕСТОКОЕ ОГРАБЛЕНИЕ В ЕВРОПЕ”, – факты, которые он сообщил сотруднику для пресс-релиза, – “81 ВЫСТРЕЛ”, – приходится кое-что выложить, но большую часть оставить при себе, – “СКОРОСТРЕЛЬНОЕ АРМЕЙСКОЕ ОРУЖИЕ”, – баланс между секретностью, какой требовали определенные аспекты полицейской работы, ведь иначе вперед не продвинешься, и прозрачностью, какой требовала общественность, оплачивавшая работу полиции. Помимо заголовков, на страницах 8, 9, ю и и обеих газет опубликованы версии, отсылающие к важным источникам, близким к расследованию, хотя он знал, что нередко репортеры просто печатают собственные домыслы, – четверо грабителей, согласно этим “источникам”, были наемниками, или бывшими ооновскими миротворцами, или безработными солдатами бывшего Восточного блока. Дом располагался в самом конце улицы, рядом с леском и началом прогулочной зоны. Ряды каноэ лежали под белым покровом первого снега, как и мостки для купальщиков и лодочные пристани, тянувшиеся в солоноватую воду. Бронкс вошел в подъезд. Многоквартирный дом постройки 1940-х годов, с перилами и лифтом тех времен. Пятый этаж. Четыре двери с одной стороны, но искомой фамилии на них нет; четыре двери с другой стороны, и на третьей то самое имя – ЛИНДЕН. Он позвонил, подождал. Над почтовой щелью – наклейка, детский рисунок восковыми карандашами и зеленой краской. Два больших круга, два маленьких. Мама, папа, дети. Семья. Он позвонил еще раз. – Да? Дверь открыл пожилой мужчина лет семидесяти. Не с рисунка. – Я ищу Яна Линдена. – Бронкс предъявил свой значок. – Джон Бронкс. Городская полиция. В связи с… – Я знаю, в связи с чем. Но сын плохо себя чувствует. Лучше вам прийти в другое время. Этот человек вполне бы мог быть его отцом. Дружелюбный голос, дружелюбное лицо. Нет, отцом Джона он быть никак не мог. – Мне нужно всего десять минут. Обещаю, после этого я сразу уйду. Пожилой мужчина помедлил: – Я посмотрю, сможет ли он говорить. Он ушел, видимо в гостиную, где Бронкс заметил телевизор и стеклянный журнальный столик. Дверь в соседнюю комнату открыта, там находилась детская, на пластиковой табуретке серебристый робот-часовой, на стенах рисунки, сосновая кровать, простыня и наволочки с узором из больших рыб. Судя по протоколу, во время угона Ян Линден доставал из бумажника две фотографии. На поблекшем цветном снимке мальчуган в спущенных гетрах улыбался в объектив. На другом – второй мальчуган, без двух передних зубов, задувал свечки на деньрожденном пироге. – Входите. Но только на десять минут. Джон Бронкс разулся и уже хотел переступить порог гостиной, когда пожилой мужчина остановил его. – Будьте добры, повторите. – Через десять минут я уйду. – Хорошо. Посидите пока здесь. Диван оказался слишком низким, чтобы сидеть прямо, искусственная кожа раздражала спину. Стены были полной противоположностью стенам его квартиры. Оранжевые даларнские лошадки рядом с подлинными африканскими масками, сделанными в Китае. Немного погодя он встал, сидеть как-то неловко – на диване сидят только приглашенные, желанные гости. Шаркающие, медленные шаги по деревянному полу. – Здравствуйте. Джон Бронкс. Мы встречались в Шёндале. Сразу… после. – После? Человек, который спустя два месяца по-прежнему бродил как в тумане, плача, крича, принимая лекарства. Бронксу доводилось встречать таких, как он. Некоторые приходили в себя. Другие уже никогда не жили полной жизнью. – Возле скорой. Мы тогда разговаривали. Бездонные глаза смотрели на него, не узнавая. – И сейчас мне бы хотелось поговорить с вами еще раз. Отец-пенсионер поддерживал сорокалетнего сына. Тот был в вытянутых серых шерстяных носках, теплый спортивный костюм пузырится на коленях, подбородок оброс щетиной, редкие немытые волосы свисают на испуганные глаза – он словно растерян, не хочет, чтобы его видели таким, травмированным инкассатором. – Он… он так говорил. – Линден опустился на то место дивана, где только что сидел Бронкс. – Все время, когда совал мне в рот ствол. – Что… он говорил? – Shoot… Shoot him. Тьма обернулась страхом, страх – бессонницей, а бессонница – еще большей тьмой. Джону Бронксу казалось, он способен это понять. Было время, когда он жил примерно так же. – Вот, посмотрите. Конверт с двумя черно-белыми фотографиями, кадрами видеозаписи, Бронкс выложил их на стеклянный столик. Одна слева – КАМЕРА 1. Вид сверху, увеличение глаз и рта. Вторая справа – КАМЕРА 2. Общий вид, четко показывающий их в положении для стрельбы. – Те, кого вы видели, похожи на кого-нибудь из этих двоих? Дрожащей рукой Линден придвинул черно-белые снимки ближе к себе. – Что… это? – Вчера. Семнадцать часов пятьдесят одна минута. Ограбление банка в Сведмюре. Если сравнить этих двоих с теми двумя, с кем вы столкнулись в Фарсте, вы замечаете сходство? Линден пытался взять снимки в руки, но не мог, фотобумага проскальзывала сквозь влажные пальцы. – Вчера? Придвинуть фотографии поближе ему тоже не удалось, они прилипли к стеклу стола, так что он оставил попытки и скрестил руки на животе, как бы защищаясь. – Когда они закончили, один оглянулся. Не тот, что забрал наши бейджики. Другой, спокойный. Он вообще не спешил, прошел к переднему сиденью и… – Ян… – …шевельнул рукой. Я услышал, как осколки стекла посыпались на пол. Чтобы вы не порезались. Так он сказал. So you not cut yourself. – Ян, если тебе это тяжело, то не нужно. – Он смахнул их, чтобы мы не порезались. Видите? Сперва он говорит: shoot him. А потом… – Ян, полицейский пробыл здесь уже десять минут. Больше мы не обещали. – … смахнул осколки? Я не понимаю. Не понимаю. Отец Яна Линдена не мог достучаться до сына, тот его даже не слышал, поэтому он перегнулся через стол и сбросил снимки на пол. – Забирайте и уходите. – Еще один вопрос. Грабитель, который смахнул осколки… если сравнить его со снимками, это один из тех?.. – Довольно! – сказал отец, защищая сына. – Эти снимки не кадры из кино! Вы, офицер полиции, разве не видите? Это, черт побери, не видеофильм, который вы берете напрокат, а потом возвращаете, платите полсотни крон и… все опять в полном ажуре. Это же по-настоящему! – Я знаю, что по-настоящему. И живу с этим круглые сутки. Но ваш сын – единственный, кто способен помочь мне сдвинуться с мертвой точки и остановить этих мерзавцев, чтобы никому больше не пришлось испытать то, что выпало ему. |