Онлайн книга «Сделано в Швеции»
|
– А мне бы хотелось, чтобы вы поговорили с вашим сыном. – Уже поговорил. Сегодня… у нас было полно времени. Четыре часа в неотложной помощи. – В неотложке? – Да, они… – Сегодня? – Оскольчатый перелом. Результат “очень сильного удара”, так они сказали. Мама оборачивается к Лео, смотрит на его лицо, которое из сильно опухшего с черными синяками успело превратиться в слегка опухшее с желто-коричневыми пятнами. Выражение ее лица меняется, когда она понимает, что речь идет не о случившемся неделю назад, а о случившемся сегодня и ситуация переменилась. Ваш сын и мой поменялись местами. Лео смотрит в пол, слушает и вдруг осознает, что храп прекратился. – Перелом носа. – Понимаю. Я медсестра. Дверь спальни открывается, Лео слышит. – Не будь я сегодня дома. И не отвези его сразу же в больницу. Метина осталась бы на всю жизнь. Тяжелые шаги приближаются. – Они собрали ему нос. И выпрямили носовую перегородку. Мама опять смотрит на Лео. И только в этот миг замечает папу, с растрепанными волосами. – В таком случае… Мне очень жаль. Я серьезно поговорю с Лео. И мы во всем разберемся… А потом можем прийти к вам. И все обсудить сообща. Вы и ваш сын, я и мой сын. Тяжелые шаги. – Разберемся? Папа. – Блин, мы точно разберемся! – Папа проходит мимо Лео, идет дальше, встает между мамой и посетителем. – Верно, Бритт-Мария? Посетитель хочет уйти, ладонь на ручке, дверь полуоткрыта, но папа делает еще шаг. – Эй, ты куда? Проходи. Проходи! Сейчас мы во всем разберемся. – Он кивает маме. – Или, может, ты предпочитаешь, чтобы мы пригласили тебя на ужин? Бритт-Мария? У нас гость. Отец Хассе! Ужин! Высокий посетитель вроде как смешался, он ведь хотел уйти. – Нет… ну что вы, я ведь только хотел поговорить… Мама тускло улыбается ему. Но не папе. – Иван… Мы с отцом Хассе уже все обсудили. Я расскажу тебе попозже. Когда отец Хассе уйдет. Папа усмехается. – Обсудили? А вот я не обсудил. Лео и мой сын тоже. Так что… заходи. Присоединяйся, отец Хассе. Он хватает дверную ручку и захлопывает входную дверь, отец Хассе так и стоит на коврике. Одной рукой папа указывает на кухню и одновременно не дает маме двинуться с места. – Ты же хотел разобраться. Они сидят за кухонным столом. Папа на своем месте возле пепельницы и билетов лото, отец Хассе – на мамином стуле. – Да. – А в чем именно разобраться? В том, что наши сыновья подрались? Что мой десятилетний сын на сей раз поколотил твоего четырнадцатилетнего? Что теперь они квиты? Отец Хассе смотрит по сторонам, ищет маму, но ее здесь нет. – Квиты? Ладно, если ты так это называешь. Сегодня утром мой сын пришел домой с серьезными травмами. Нос сломан, и… – Погоди. Папа протягивает руку, прямо перед отцом Хассе. И кивает в коридор, на кого-то, прячущегося за дверью. – Лео? Лео переступает через порог. – Подойди сюда. К столу он не подходит, останавливается возле холодильника. – Лео, сынок, это отец Хассе. Говорит, ты ударил Хассе в нос. Это верно? Кажется, холодильник никогда не гудел так громко. – Да. – Один раз? – Да. Он стоит на кухне, которая превратилась в зал суда, и судьи смотрят на него, один с полуулыбкой, второй с легким серьезным кивком. Потом улыбающаяся половина достает из кармана брюк несколько купюр. – Держи. – Папа вручает Лео пятьдесят крон. – В следующий раз, когда поквитаешься, бей дважды. Получишь сотню. Пятьдесят крон папиных денег. Лео берет купюру, пробегает по ней пальцами, она мятая, и он ее разглаживает. – Можешь идти. Ступай к братьям, Лео. Потом папа подмигивает отцу Хассе, как обычно подмигивает маме. – Стало быть, они квиты. Твой сын первый избил моего. Потом мой сын избил твоего. Теперь они квиты. С ручкой в руке он подвигает ближе билеты лото. – А вот мы друг с другом еще не закончили, – продолжает он, расставляя крестики на билетах. – Потому что ты явился сюда, в мой дом, и во всем обвинил моего сына. Хотя начал-то твой сопливый хулиган! Поэтому, как тебе наверняка известно, заканчивать придется нам с тобой. За этим кухонным столом. Обещаю тебе, гарантирую… что отныне каждый раз, когда твой сопливый хулиган побьет кого-нибудь, все равно кого, я найду тебя и поколочу. Каждый раз. Отец Хассе быстро встает со стула. – Ты мне угрожаешь? – А то! Ясное дело, угрожаю. – Я думал, мы спокойно поговорим. – А мы и говорим. Пока что. Отец Хассе молчит. Лицо у него залилось краской. – Ты мне угрожаешь. А знаешь, я ведь могу на тебя заявить. Понятно? Папа смеется, спокойно, во всяком случае так кажется. – Отлично. Заявляй. – Смех становится громче, настоящий хохот. – Эти хреновы полицейские скажут мне спасибо. Поблагодарят! Потому что отныне будут знать, каков твой сопливый хулиган. Дальше все происходит так быстро, как тогда, за столиком в ресторане, со стаканом фанты. Папа встает, сгребает отца Хассе за ворот и прижимает к стене между гудящим холодильником и дверью. – Запомни. Каждый раз, когда твой сопливый хулиган кого-нибудь изобьет, я изобью тебя. Каждый раз! Папа повышает голос, и дверь комнаты Винсента открывается. Феликс и Винсент выглядывают в коридор, когда папа толкает отца Хассе лицом в стену, а потом по коридору к входной двери. – Покеда, отец Хассе. Привет Хассе от меня. Береги его нос, сожми покрепче да подергай маленько и передай привет от Лео. От сына Ивана. Бритт-Мария так и стоит в коридоре, когда дверь закрывается и шаги удаляются по лестнице. Ноги у нее подкашиваются, тело норовит упасть на пол, будто пьяная агрессия им не по силам. Но мама стоит. Потому что так решила. – Лео. Феликс. Винсент. Ступайте в свою комнату. – Это еще почему? – Потому что мне надо поговорить с тобой, Иван. Наедине. – Тебе? Ты знаешь, что твой сын сегодня сделал? Теперь она видит куртку, висящую одним плечом к стене и укрытую широким шарфом, – когда папа поднимает ее повыше. Дырка еще увеличилась. Теперь даже папины пальцы туда пролезут. |