Книга Империя. Роман об имперском Риме, страница 120 – Стивен Сейлор

Луций взглянул на свои кандалы. Он принялся вертеть кистями так и сяк, но не увидел никакого способа освободиться. Однако Учитель, казалось, и не заметил, что сбросил оковы, будто слишком большие туфли. Может, Аполлоний лишь соз дал иллюзию? Или вообще не был закован изначально?

* * *

Друзья провели в камере много дней. Условия были гнусными, пища – жалкой, но режим не отличался суровостью: им не причиняли физического ущерба и не заставляли работать. Луция навестил Илларион, который заверил, что без хозяина все идет гладко. Луцию не в первый раз пришло в голову, что сам он лишь случайный попутчик собственных домочадцев, которые запросто без него обойдутся.

Аполлоний тоже принимал посетителей, включая делегацию важных особ во главе с почтенным Марком Нервой, сенатором. Нерва имел соответствующую наружность: узкое аскетичное лицо, высокий и широкий лоб, аккуратно уложенные седые волосы. Луций знал, что сенатор – друг и корреспондент Диона Прусийского.

Нерва справился о самочувствии узника; Аполлоний в ответ осведомился о здоровье сенатора, поскольку Нерва выглядел куда немощнее Учителя. По непринужденному общению Луций счел их давними знакомыми. Луций не переставал удивляться количеству и разнообразию людей, которых знал Аполлоний. Казалось, еще пара-тройка шагов, и он будет знаком со всеми на свете.

Нерва и Аполлоний потолковали о разных не связанных между собой материях: тюремном питании, погоде и о том, у кого волосы белее. Аполлоний спросил Нерву о его родном городке Нарния, который считали самым центром Италии, – одно из немногих мест, где старец не побывал; Нерва заверил, что город очарователен. Луций решил, что Аполлоний успел подать Нерве знак, предупреждающий о присутствии доносчика. Или они изъяснялись шифром?

Когда посетители отбыли, Луций выразил удивление, что Нерва и его сопровождающие отважились навестить Аполлония. Домициан постоянно выискивал среди сенаторов заговорщиков. Разве не рискуют посетители навлечь на себя подозрения визитом к человеку, арестованному за неуважение к императору?

– Вовсе нет, – ответил Аполлоний. – Явившись ко мне столь открыто, они защитились от подозрений. Будь я и правда изменником, а им понадобилось бы со мною сговориться, пришли бы они поболтать о погоде? Они прибыли как римские государственные мужи нанести визит вежливости бывшему советнику Божественного Веспасиана и Божественного Тита. Заговорщики вообще не явились бы ко мне, они бы затаились в тени. Так своей храбростью они рассеяли страхи Домициана.

– Понимаю. Хотя Нерва не показался мне человеком столь изощренного ума.

– Не обманывайся его поведением. Нерва очень смышлен. Я возлагаю на него большие надежды.

– Большие надежды на дряхлого старого сенатора?

– Если судить по внешности, то не было человека крепче Тита, однако надежды уповавших на него рухнули. Так почему бы не ждать светлого завтра от дряхлого старика?

* * *

День сменялся днем, пока однажды утром не явился преторианец с объявлением, что их отведут к императору, ибо тот готов рассмотреть их дело и вынести приговор.

Луций постарался подготовиться к этому, всячески подражая Учителю в хладнокровии, и все-таки испытал приступ паники.

– Учитель, что с нами будет?

– Луций, ну чего ты боишься? Пыток и смерти? Все живое обречено умереть, и есть вещи намного худшие, чем страдание от физической боли. Насколько ужаснее повести себя позорно и потерять достоинство – тогда мы и правда стали бы калеками, сами себе причинив вред.

Луций глубоко вздохнул:

– Я положусь на тебя, Учитель. Буду следовать твоему примеру.

– А я приложу все усилия, Луций, чтобы пример оказался хорош. Я буду чувствовать на себе твой взгляд, и он придаст мне сил.

Сперва их отвели в переднюю, примыкавшую к приемной. С пленников сняли кандалы. Явились рабы, которым велели придать обвиняемым приличествующий суду вид. Принесли воду, отмыли им руки и лица, переодели в свежие туники. Обоим также выдали обувь, но та оказалась кожаной, и Аполлоний отказался ее надеть. Луций последовал примеру Учителя и остался босым.

Когда слуги закончили мыть их, чистить и одевать, обоих снова заковали в кандалы.

Появился человек в роскошных одеждах. К удивлению Луция, им оказался его старый друг и покровитель Эпафродит. После смерти Корнелии они почти не виделись. Прежний товарищ сильно сдал.

– Прости, что не посетил тебя в тюрьме, Луций, – произнес Эпафродит. Он сохранял дистанцию и величавую позу, но голос его звенел от чувств. – В моей нынешней должности подобное невозможно. Видеть тебя таким, в кандалах…

– Теперь ты служишь Домициану?

Эпафродит криво усмехнулся:

– Император призвал меня из былого уединения. Он настойчиво утверждал, что государство нуждается в моих услугах. Я не нашел возможности отказаться.

– Полагаю, ты должен быть польщен, – сказал Луций. – Императору пригодится помощь человека, который управлял Золотым домом.

Очевидно, Домициан, отказавшийся допустить ко двору приближенных отца и брата, а затем в приступах подозрительности устранивший многих своих придворных, теперь был вынужден вернуться к временам Нерона и отыскивать людей, имеющих достаточный опыт в управлении государством.

– Я бы и рад остаться, как раньше, сторонним наблюдателем на покое, – ответил Эпафродит. – И все-таки в новом положении есть преимущества. Например, я сумел убедить императора поручить именно мне подготовить к суду тебя и твоего друга. – Эпафродит повернулся к Аполлонию. – Ты знаешь правила процедуры? Суд состоится перед избранной аудиторией из сенаторов, магистратов и имперских сановников. Тебе прочтут обвинения и дадут возможность на них ответить. Затем Цезарь свершит правосудие.

– Цезарь будет судить меня? – произнес Аполлоний.

– Да.

– Но кто будет судить Цезаря?

Эпафродит поднял бровь:

– Цезарь неподсуден.

– Разве? По-моему, он совершил множество преступлений по отношению к философским учениям.

– Цезарю нет дела до философии, – вздохнул Эпафродит.

– Зато философии есть дело до Цезаря, поскольку он должен править как человек мудрый.

Эпафродит снова вздохнул и переглянулся с Аполлонием, отчего Луций пришел в недоумение. Он предполагал, что они незнакомы – или все-таки знают друг друга?

Эпафродит продолжил:

– Вам дадут лишь немного времени на ответы. Следите за водяными часами. Когда уровень воды упадет, а рычаг поднимется, значит время на исходе. Заканчивайте свою речь. Вам не дадут говорить дольше, чем позволяют часы.

– Тогда я надеюсь, что водяные часы соединены с Тибром, поскольку мне понадобятся все его воды до капли, чтобы высказать императору все накопившееся.

– Боюсь, времени у тебя будет значительно меньше, – отозвался Эпафродит. – Кроме того, нельзя вносить в помещение предметы для чтения или сотворения заклинания. А значит, ни свитков, ни обрывков пергамента, ни вообще чего-либо с написанным текстом, и никаких амулетов или других колдовских предметов.