Книга Сентиментальный душегуб, страница 49 – Наталья Николаевна Александрова

Мы засветло приехали в квартиру Веры Сергеевны и приготовились к длительному ожиданию непонятно чего. Сработает ли наша ловушка, мы не знали. Кто придет в квартиру Веры Сергеевны, мы не знали, и что мы будем с ним делать, мы тоже не знали. Володя заварил чаю, у меня с собой было овсяное печенье, так мы и сидели, как пенсионеры, на кухне, попивали чаек и вели неспешную беседу на нейтральные темы. Я осторожно направляла разговор, так чтобы не касаться скользких тем – его жены, его развода и так далее. По правде сказать, мне было не очень интересно, как-то наши странные отношения начали мне слегка надоедать. Непростой человек Володя, иногда это утомляет.

Чтобы чем-то занять время, я стала рассматривать альбом со старыми фотографиями. Забавные послевоенные моды – длинные пальто, кепки у мужчин, высокие прически с валиком у женщин, мужчины очень коротко стриженные и кажутся поэтому какими-то лопоухими… А Вера Сергеевна была в молодости довольно интересной женщиной – вот это явно она в светлом сильно расклешенном пальто с крупными блестящими пуговицами… А вот это…

– Володя! – окликнула я. – Это не Нина Ивановна в молодые годы?

Он подошел, заглянул в альбом, прижался щекой к моему плечу.

– Конечно, это моя любимая теща! Ишь какая в молодости была – с ума сойти!

– А что, твоя жена похожа на мать? – не выдержала я, ведь не хотела же, а сорвалось.

– Н-не очень, – как-то неуверенно ответил он.

Настроение у меня сильно испортилось, и я перевернула следующую страницу альбома. Передо мной была типичная парадная южная фотография с затейливой надписью по нижнему краю «Туапсе – тысяча девятьсот шестьдесят первый год».

На фотографии были изображены две веселые, счастливые супружеские пары. Нина Ивановна и Вера Сергеевна стояли на берегу моря, загорелые, в открытых купальниках, каждая, надо полагать, со своим мужем – рослые, интересные мужчины… Тот, который обнимал за талию Нину Ивановну, показался мне смутно знакомым – вытянутое веснушчатое лицо, крупный хрящеватый нос… Где я могла его видеть? Да нигде не могла, Володя ведь говорил, что его тесть умер много лет назад… Я отбросила эту мысль и перевернула следующую страницу альбома. В эту секунду раздался звонок в дверь.

Мы с Володей подскочили и уставились друг на друга. Вот оно! Но почему он звонит в дверь? Мы ожидали тихого скрипа отмычки, собирались тут же гасить свет и красться к двери, чтобы застать злоумышленника врасплох, а он звонит в дверь, как нормальный человек… Нет, это не тот!

Володя подошел к двери, выглянул в глазок и прошептал:

– Женщина какая-то.

Снова раздался звонок – резкий, требовательный. Володя пожал плечами и открыл дверь. На пороге стояла вульгарная, жутко накрашенная, здорово раскормленная баба на вид лет сорока, а может, и меньше – трудно было определить.

– Вы кто такие? – спросила она вместо «здравствуйте» таким голосом, который хотелось назвать «протокольным».

Володя несколько опешил и смотрел на гостью, изумленно открывая и раскрывая рот, как рыба на мелководье.

– Это вы кто такая будете? – опомнилась я. – Что вам тут надо?

– Я-то – известно кто, я Веры Сергеевны покойной единственная племянница, – при этих словах жуткая бабенция вытащила из рукава клетчатый платочек размером с хорошую оренбургскую шаль и демонстративно промокнула совершенно сухие глаза, – между прочим, законная ее наследница, а вот вы должны мне объяснить немедленно, кто такие и что делаете в тетиной квартире!

– Во дает! – прямо восхитилась я. – Вошла, ни «здрассте», ни «привет», а сразу из квартиры гонит в шею! Вот это размах!

– Позвольте, позвольте! – Володя тоже приободрился и поддержал меня скандальным голосом, видимо заразившись от гостьи склочными интонациями. – Какая еще племянница? У Веры Сергеевны никаких братьев-сестер не было!

– А двоюродная сестра Варвара? – победоносно выкрикнула гостья, уперев руки в боки и встав к Володе вполоборота, как кошка, занявшая боевую позицию перед тем, как с воплем вцепиться в глаза случайно подвернувшейся собаке.

– Какая еще Варвара? – в голосе у Володи поубавилось уверенности и напора. Он слегка отступил в глубь квартиры, как отступает собака, оценив по достоинству кошачьи когти и делая вид, что просто хотела спросить у кошки, как пройти в библиотеку.

– Какая Варвара? Из Череповца! – в голосе племянницы звучало уже полное торжество: враг посрамлен. Череповец – это уже неоспоримое доказательство ее священных прав, гром победы раздавайся!

– Из Череповца? – неуверенно переспросил Володя. – Вроде был когда-то разговор про Варю из Череповца… Как же ее фамилия… Что-то спортивное…

– Протопопова! – торжествующе забила племянница последний гвоздь.

– Точно, Протопопова. Нина Ивановна ей звонить собиралась.

– Так вот, это моя мама! Покойная, – добавила племянница, снова вытаскивая из рукава на свет божий свою клетчатую скатерть.

Промокнув глаза и трубно высморкавшись, она снова перешла в психическую атаку:

– А вы кто такие? И что вы делаете в тетиной квартире?

– Я – подруги ее, Нины Ивановны, зять… – начал объяснять Володя совершенно пораженческим голосом, – мы тут фотографии и письма разбираем…

Племянница строевым шагом промаршировала на кухню, мгновенно распознала признаки незаконного чаепития и грозно произнесла:

– Фотографии разбираете? С тетиным печеньем?

Мне уже давно хотелось поговорить с ней на понятном ей языке, высказать все, что я думаю о тех, кто вспоминает о родственниках только после смерти, но я заметила, с каким ужасом Володя смотрит на жутко накрашенный рот череповецкой гостьи, как будто, как в сказке братьев Гримм, у нее изо рта вместо бранных слов вылетали жабы и змеи. Хотя я лично ничего против жаб не имею, считаю их очень симпатичными созданиями, кстати, полезными в огороде. Но Володя был в ужасе, очевидно, он из тех мужчин, кто совершенно теряется от грубости, – встречаются еще в нашем городе такие личности, место им в Кунсткамере. Поэтому я только сказала, что печенье мое, пусть племянница не беспокоится.

Тетка, как будто только теперь меня заметив, перевела на меня пытливый взор, оглядела с ног до головы и процедила:

– А это еще кто? Интересненько, у человека, стало быть, жена на заработки уехала, а эта тут как тут? Подбираем, значит, где что плохо лежит?

Откуда эта стерва знает про жену за границей и что я Володе непонятно кто? Пока я прикидывала, с чего начать – вцепиться ей в волосы или сначала расцарапать лицо, потому что терпение мое лопнуло, Володя вспомнил, что он все же мужчина, и закричал тетке:

– А ну пошла вон отсюда! Чтобы ноги твоей тут не было! Не знаю никакой племянницы!

– Нет уж, голубочки мои сизокрылые, – в голосе племянницы яд и елей были смешаны в равных долях, – это вы выметайтесь немедленно из тетиной квартиры! И чтобы к ручонкам вашим ничего здесь не прилипло!