Онлайн книга «Не родись болтливой»
|
– Густав Адольфович! – обратился к нему Володя таким тоном, каким обычно увещевают малолетних детей. – Ну не сделается ничего вашей коллекции! Будьте же благоразумны, вы не можете так рисковать. Старик согласился только тогда, когда ему пообещали, что с коллекцией ничего не случится, что бандитов в квартиру просто не допустят. – Хорошо, Володя, я вынужден полностью на вас положиться. – И правильно делаете. Каждый должен делать свое дело и не смешивать мюзикл с триллером. Вечером этого же дня Густав Адольфович с женой по команде Володи, который предварительно убедился, что на лестнице нет никого из соседей, спустились на первый этаж. Возле подъезда стоял большой грузовой фургон «Перевозка мебели». Кто-то из соседей купил новый мебельный гарнитур. Все пространство между задними открытыми дверцами фургона и дверью парадной было заставлено высокими ящиками, образующими узкий коридор. По этому коридору пожилые супруги быстро прошли внутрь фургона. «Грузчики» закончили работу и уехали. Кирилл привел Цезаря с прогулки и спросил у Раечки: – Ну, как она? – Про тебя спрашивала, просила, чтобы зашел. – Ей лучше? – Да не лучше, – с досадой ответила Раечка, – сам увидишь. Кирилл прошел в комнату с затененной лампой. Мария Михайловна, укутанная черной шалью, полусидела в кровати. Глаза ее были закрыты. Кирилл хотел было потихоньку уйти, но старушка открыла неожиданно ясные глаза. – Кирюша, милый, посиди со мной. Кирилл сел рядом, взял ее невесомую руку и погладил. – Кирюша, ты ведь возьмешь потом к себе Цезаря? Видя, что Кирилл замешкался с ответом, потому что не знал, как реагировать на это «потом», Мария Михайловна попросила: – В память о Жене, а, Кирилл? – Конечно, возьму. – Вот и хорошо. Цезарь к тебе привык, жалко терять такую собаку. А родственники мои животных не любят. – Мария Михайловна успокоенно прикрыла глаза. Кирилл поцеловал сухую руку и вышел. Раиса возилась у плиты. – Поешь хоть, а то готовлю зачем-то, никто не ест. Ну, видел ее? – спросила Раечка, скорбно покачивая головой. – Она уже не здесь, не на этом свете. И мне говорит, вот закончу все дела свои и больше мне делать нечего. Кирилл посмотрел на ее старушечью спину, на седой чахлый пучок на затылке. Тоже, небось, лет шестьдесят уже, а все Раечка да Раечка. Вечно она здесь хлопотала. – Они вам хоть деньги-то платили? – неожиданно спросил он. – За это не беспокойся. Меня в этом доме никогда не обижали, Женя покойный всегда по-хорошему, Валька-то, конечно, норовила схамить, ну да что теперь про это… Подошел Цезарь и положил голову Кириллу на колени. – Вот так, брат, скоро будем с тобой вдвоем жить, – вздохнул Кирилл. – Ты не против? Цезарь тоже вздохнул и дал понять, что не против. – И никто нам не нужен, – продолжал Кирилл, – пусть они там на иномарках катаются, а мы и пешком погуляем. – Он поцеловал Цезаря в морду и поднялся. – Ну что мнешься, хочешь еще спросить что-то? – Верно, – решился Кирилл, – вы тут все время бываете, может, что слышали. Хотел я у Марии Михайловны спросить, да ей не до того. Вы ведь знаете, что она мне тут работу одну нашла? – Про работу знала, а куда, к кому – этого она не говорила. – А кто мог про это знать, кто мог разговор наш слышать? – спросил Кирилл, не надеясь на успех. – Да кто же и слышал, как не этот вонючка, морильщик! Он тут везде шастает, всюду подслушивает. – Вы имеете в виду Карамазова? – А кто же еще? Кого из дому не вытолкать? Ест, пьет, все вынюхивает, по всему дому шляется! Сколько раз его заставала, как он под дверью подслушивал и в ящиках рылся! – Да не может быть! А в тот день, – Кирилл назвал точную дату его разговора с Марией Михайловной, – был он в доме? – Да он, почитай, каждый день сюда шлялся! Сейчас, правда, я его не пускаю, надоел. Воняет от него дустом каким-то! – А что же вы Марии Михайловне или Жене не сказали, что он по дому шастает? Раечка помолчала, поджала губы. Потом махнула рукой, на что-то решившись. – Слушай, расскажу уж, теперь скрывать нечего. Ты племянника моего Витьку знаешь? – Раньше видел. – Сейчас-то он парень хоть куда, в армии отслужил, женился, а лет семь тому ему пятнадцать было, был он не то чтобы хулиганом, а так, перекати-поле. Я его сюда не очень-то пускала, но как-то зашел он, ключ, что ли, потерял или другое что, уж не помню я. И после пропала пепельница серебряная, в коридоре их три штуки стояло, помнишь, раньше? – Помню. Красивая была пепельница, дорогая. – А что Витька ко мне приходил, никто не знал. Все поохали, поахали, думали, может, кто посторонний прихватил, там ремонт приходили делать, электрики… А Карамазов отозвал меня в сторонку и говорит, что пепельницу Витька взял и Жорке во дворе продал, он, мол, сам видел. Я к Витьке, всыпали мы ему с сестрой по первое число, сроду в нашей семье такого не водилось. Признался он, а пепельницу не найти, уплыла уже куда-то. Так Карамазов мне и говорит, что если я не буду все делать, что он прикажет, то он живо Витьку под тюрьму подведет. Я ему, конечно, не поверила, не такие это люди, чтобы в суд на парня подавать из-за пепельницы, но сраму, сраму-то сколько. Узнают все, мне от дома откажут! Но я ему говорю, что против них делать ничего не буду, хоть убейте меня на месте. Он говорит, ты только помалкивай, я сам все выясню, что нужно, а если что пикнешь, то такого про тебя Марии Михайловне наговорю – вовек не отмоешься! – Скотина какая! – Это уж точно. Вот и ходил везде, шарил глазками своими мерзкими, сам как таракан! – Ну ладно, спасибо вам, пойду я, обдумаю это дело. Цезарь, мы же уже гуляли! По дороге домой Кирилл вспомнил, что он обещал профессору Солодову достать ту злополучную таблетку, так что придется идти к Татьяне на работу, а потом напроситься к ней домой. Вот так вот. Он из-за нее рискует своим добрым именем, а она с этим козлом… В этот вечер было холодно, и настроение у меня было ужасное. Чувствовала я себя неважно с самого утра – болела голова, знобило, вдобавок где-то прохватило шею, и голова поворачивалась только в одну сторону. Шея – это мое слабое место. Я волновалась, как там Аська. Ведь второпях я собрала ей с собой мало теплых вещей. Вдобавок, когда мы шли домой от метро, нас вымочил дождь. Я представила, как сейчас войду в пустую темную квартиру, где ждет меня только кошка. Она бросится ко мне не потому что рада, а потому что хочет есть; как я накормлю кошку, через силу съем что-нибудь сама, потом включу телевизор, чтобы не сойти с ума от тишины, посмотрю какую-то чушь, потом лягу и попытаюсь заснуть, а перед глазами будет стоять Аська… нет, это невыносимо. |