Онлайн книга «Ветер разлуки»
|
– Вольтер? И дядя позволяет тебе это читать? Изабель со смешком открыла книгу на странице, заложенной синеватым пером сойки. – Ему необязательно знать, что у меня есть эта книга, Мадо! Мне ее дала на время… сестра Клотильда. – Что? Сестра Клотильда? – Конечно, я пошутила! На самом деле я получила ее от Жанны. Она не захотела дать поносить свое жемчужное ожерелье сестре Элизе, и та в отместку рассказала матери, что видела у нее эту книгу. Жанна испугалась, что мать может обыскать комнату, и решила, что книга будет в большей безопасности у меня. Ты только послушай! В этой части король Карл VII приходит в спальню к своей прекрасной Агнессе Сорель: «О юноши, способные любить, Поймите вы и сами, без сомненья, Как наш король сгорал от нетерпенья! На пряди ровные кудрей Уж пролит дивно пахнущий елей. Он входит, с девой он ложится рядом; О миг, чудесным отданный усладам! Сердца их бьются, то любовь, то стыд Агнессин лоб и жжет и леденит. Проходит стыд, любовь же пребывает. Ее любовник нежный обнимает. Его глаза, что страсть восторгом жжет, Не оторвутся от ее красот. В чьем сердце не проснулася бы нега?» [79] – Иза! И ты осмеливаешься такое читать? Мсье де Понбриан говорит, что Вольтер – безнравственный человек и, в довершение всего, атеист! – Ну и что с того? Слушай дальше: Под шеей стройною, белее снега, Две белых груди, круглы и полны, Колышутся, Амуром созданы; Увенчивают их две розы милых. Сосцы-цветы, что отдохнуть не в силах, Зовете руку вы, чтоб вас ласкать, Взор – видеть вас, и рот – вас целовать. Мадлен вскрикнула от ужаса и изумления, прикрыла рот ладошкой, и глаза у нее стали круглые, как экю. Изабель только лукаво улыбнулась и снова вернулась к чтению фривольного произведения: Моим читателям служить готовый, Их жадным взглядам я бы показал Нагого тела трепетный овал, — Но дух благопристойности суровый Кисть слишком смелую мою сдержал. Все прелесть в ней и все благоуханье. Восторг, Агнессы пронизавший кровь, Дает ей новое очарованье, Живит ее; сильней румян любовь, И нега красит нежное созданье. – Маленькая плутовка! Я и не думала, что ты такая распущенная, Изабель Лакруа! – Прекрасные стихи, ты не находишь? Ну, признайся, они будят в душе что-то такое… Может, Вольтер и безбожник, но то, что он бездушен, – нет, неправда! Поверь, Мадо, так писать может только тот, кто знает, как это – любить! И знает, что такое страсть… – Но эта книга наверняка запрещена Церковью! Если твоя матушка найдет ее у тебя… – Но ты же не расскажешь ей, моя милая кузина Мадо? Ты же так со мной не поступишь, верно? Мадлен с улыбкой посмотрела на девушку. Признаться, когда Изабель читала ей эти дерзкие строки, она ощутила приятное волнение. Она очень скучала по Жюльену. С начала осады они виделись всего три раза – возле монастыря урсулинок, на опушке леса. Объятия их были короткими, но сознание того, что их могут застать в любую минуту, только увеличивало возбуждение. При воспоминании об этих встречах и удовольствии, которое они подарили, молодая женщина покраснела, что не укрылось от проницательных глаз Изабель. – Вижу, стихи заставили тебя вспомнить о чем-то не совсем приличном и… очень приятном! Расскажешь? Мадлен поджала губы, притворяясь обиженной, потом засмеялась и легла на кровать рядом с Изабель. Какое-то время обе молчали, увлеченные потаенными мыслями. – Мадо? – Что? – На что это похоже, ну… с мужчиной? В комнате повисло неловкое молчание. – Мадо! – Изабель, разве позволено благовоспитанным девицам, таким, как ты, об этом спрашивать? – Просто… я хочу знать. Скажи мне, ну пожалуйста! – Я не могу разговаривать с тобой о таких вещах! О таком вообще никому не рассказывают. И в особенности – девушкам твоих лет. Прошу тебя, Иза, поговорим о другом. Изабель перевернулась на живот и подперла подбородок ладошкой. Она не сводила с Мадлен лукавого взгляда и едва заметно улыбалась. – Не притворяйся святой недотрогой! Ты всего на два года старше меня и в моем возрасте уже была обручена. И потом, если ты мне не расскажешь, кто тогда? Мать лучше отправится прямиком в ад, чем затронет в разговоре со мной эту тему. С отцом я об этом не заговорю, с кормилицей тоже. Мне уже двадцать, Мадо! Может, скоро меня отдадут замуж, а я вообще ничего про это не знаю! – Об этом не может быть и речи! – оборвала ее Мадлен, и тут же ей в голову пришла тревожная мысль, которую она поспешила озвучить: – Скажи, твой де Мелуаз тебя… он к тебе прикасался? Изабель мечтательно улыбнулась. Мадлен заволновалась еще сильнее. – Изабель, вы ведь ничего… безнравственного… не делали? – Безнравственного? Он поцеловал меня. Разве это безнравственно? Мадлен на мгновение задумалась. – Пожалуй, нет. Если, конечно, это был целомудренный поцелуй. – А какой поцелуй – целомудренный? – Ну, когда ваши мысли и ваши руки… – Что касается рук, Мадо, могу тебя заверить: они не делали ничего дурного! – соврала Изабель и почувствовала, как кровь приливает к щекам. – Мои мысли – другое дело… Наверное, придется сходить на исповедь! Они обе посмеялись над ее шуткой. – Знаешь, Мадо, что мне хотелось бы знать? Так ли прекрасна любовь, как ее описывает Вольтер? Чувства заставляют наше сердце биться чаще, но страсть, поцелуи – это другое… Когда Николя смотрит на меня своими черными глазами, у меня подгибаются колени и я забываю про все на свете! Мадо, дорогая, ну пожалуйста, расскажи! Мадлен легла на бок и какое-то время задумчиво смотрела на кузину. Потом она улыбнулась, отвела от лица Изабель непослушную прядку волос и уложила ее за ушко. – Когда ты с мужчиной в первый раз, то все происходит… хуже, чем представлялось. Трепеща от волнения, Изабель ждала продолжения. – Я думаю, что мужчинам нужно совсем другое, чем нам. – Не понимаю… – Я не такой уж знаток в этой области, Иза. Но я бы сказала, что они спешат любить на языке тела, а мы, женщины, любим словами, которые идут от сердца. |