Книга Факультет прикладной магии. Простые вещи, страница 108 – Таис Сотер

— Неужели нужно идти так далеко, чтобы выпить?

— Тебе лишь бы о выпивке думать… О, мы пришли.

За довольно неприметной дверью располагалась библиотека. Не та главная, в которой можно заблудиться среди стеллажей. Эта была гораздо камернее. Помимо книжных шкафов, здесь были низкий дубовый стол с лампой и пара кресел. Рихтер уселся в одно из них и достал из кармана фляжку.

— Закрой за собой дверь и поищи стаканы, тут должны быть. У окна, насколько я помню.

Наверное, стоило развернуться и уйти, но я была настолько эмоционально опустошена, что послушно выполнила указания алхимика. И когда горло обожгло алкоголем, столь крепким, что на глазах выступили слезы, я немного пришла в себя.

— Наверное, вы часто здесь бываете, — откашлявшись, сказала я.

— Бывал. Сейчас я появляюсь во дворце гораздо реже. В эту комнату нечасто заглядывают, поэтому я облюбовал ее для себя. Даже половина книг здесь принесена мной. Совсем времени не хватает на чтение.

Значит, у него и комната своя во дворце есть? Похоже, он чувствовал себя здесь почти как дома. Рихтер достал с полки книгу в кожаном переплете, открыл ее где-то посредине и углубился в чтение.

Сидеть в полной тишине было странно.

— Почему же вы живете не во дворце? — спросила я.

— До службы дольше добираться, да и людей здесь слишком много, — отозвался алхимик, не поднимая взгляда. — Поищи себе что-нибудь почитать.

— Мне надо возвращаться. Дядя будет меня искать.

— Петер отвлечет его, так что час у нас есть.

Я начала сердиться. Думала, что у Рихтера был какой-то план, но, как оказалось, он на самом деле решил выпить и почитать в моей компании.

— Зачем мы здесь?

— Мне кажется, моя компания лучше, чем компания императора.

— Он-то тут при чем?

Алхимик отложил книгу и с унылым видом заглянул в уже пустую фляжку.

— Не стоило с тобой делиться. Реальность все еще сурова, — грустно сказал он. Поднял взгляд, задумчиво разглядывая мою персону. — Если твое имя всплывет при разговоре Крейна и Котовского, то император, вероятнее всего, захочет с тобой познакомиться и пригласит лично к себе за стол. Это большая честь, но ты прекрасно обойдешься и без этого. Пусть лучше тебя «потеряют» на какое-то время.

— А что с императором не так? Он ест на ужин невинных девушек?

Рихтер открыл рот, чтобы что-то сказать, но внезапно смутился. Даже кончики ушей порозовели.

— Ты как моя покойная мамочка, — наконец сказал он.

— ?..

— Мне все время приходится при тебе следить за своим языком, чтобы не задеть и не обидеть тебя. И не пошутишь даже, как я привык.

— Правда? Я действительно кажусь такой чувствительной и ранимой?

— Помимо прочего. А еще ты упрямая, колючая и на редкость скрытная. Тяжело с тобой, — вздохнул Рихтер.

Он поднялся и сел на подлокотник моего кресла. Склонившись, поднял мою ладонь и прикоснулся пальцами к белой ниточке шрама, оставшейся после сделки.

— Я не знаю, как заботиться о тебе, — признался мой наставник.

— Это и не нужно. Я уже взрослый и самостоятельный человек, — сказала мягко. — И у меня всегда есть с собой защитные артефакты.

Странно, когда Корбин Рихтер находился так близко ко мне, я совсем не испытывала неудобства или дискомфорта. После похищения я всегда чувствовала некоторую скованность, находясь рядом с мужчинами. Даже рядом с Петером, не говоря уже о Мартине, влечение к которому заставляло меня ощущать себя особо уязвимой. С Рихтером все было по-другому. Он больше не казался мне опасным. Значит, такова связь между мастером и учеником?

— Я не про это. Как твой мастер я обязан думать не только о твоей безопасности и обучении. Я должен помочь тебе найти саму себя. Ты выглядишь потерянной. Постоянно бежишь от чего-то, прячешься за делами и работой. А затем остаешься ни с чем. Мне знакомо это… состояние. Оттого так тяжело видеть, как ты мучаешься.

— Это просто жизнь. Едва ли с этим можно помочь.

Мы становимся старше, взрослеем… и все же остаемся такими же, как в детстве. Я все еще чувствовала себя такой же одинокой и ненужной, как и тогда, когда была ребенком. У меня был дядя, который, несмотря на мою «неправильность», всегда был на моей стороне. Преданный друг. Мужчина, который неравнодушен ко мне и которого любила я, и еще Рихтер, тот, кто с таким энтузиазмом играл в моего учителя. Дело, которое мне нравилось и в котором я была хороша. И все же я почему-то не чувствовала себя счастливой.

— Я не хочу оставлять тебя с этим одну. Что гложет тебя больше всего?

Корбин Рихтер действительно желал мне помочь. Со всем своим нахальством и наглостью он стучал в закрытые двери моей души, как-то распознав, что за фасадом лишь пустые и заброшенные комнаты. И маленькая девочка, боящаяся выглянуть наружу, потому что тогда придется брать ответственность за свою жизнь и свои чувства. Я призналась себе, что люблю Мартина Шефнера, но была ли я на самом деле готова к этому? Особенно если менталист останется таким же равнодушным и холодным, как сейчас. Вот что мучило меня на самом деле. Могла ли я признаться в этом почти чужому человеку?

— Не знаю, совсем не знаю. Все так сложно. Но это глупо… Глупо! — ожесточенно повторила я. — Разве можно рассказывать кому-то о подобном?

Голос дрожал и срывался, и хотелось вырваться и уйти. Но я оставалась сидеть, чувствуя плечом тепло от руки Рихтера. И от этого становилось почему-то легче.

— Если не мне, то кому тогда? Ты знаешь, чувствуешь, что я не способен предать. Я буду на твоей стороне, что бы ни случилось.

Глаза наполнились слезами, и я ожесточенно потерла их. Рихтер и так считал меня изнеженной и капризной принцесской, не хватало еще показать ему, какая я плакса на самом деле. Маг склонился ко мне, прошептав:

— Плакать — это абсолютно нормально. Я вот рыдаю каждую пятницу после ужина. Очень, знаешь ли, освежает.

Я всхлипнула, не зная, то ли плакать на самом деле, то ли смеяться.

— Еще бы вам не рыдать, ведь в выходные к вам приходим мы с Петером.

— И пытаетесь доказать, что знаете толк в магии. Душераздирающее зрелище, — вздохнул Рихтер. — Наверное, я заведу традицию плакать и по понедельникам.

Он ласково погладил меня по макушке.

— Как ты относишься к тому, чтобы свалить отсюда и… О, у нас гости. И как он нас нашел? — скривившись, произнес алхимик.

Латунная ручка дернулась, дверь распахнулась, и на пороге возник Шефнер. Осмотрел нашу безмолвную и неподвижную композицию, особенно задержавшись взглядом на ладони алхимика поверх моих волос.

— Что-то случилось? — спокойно спросил он.

— Это личное, — отчего-то прошептал Рихтер, отстукивая пальцами какой-то шифр на моем затылке. Я что, должна была его понять?!