Книга Дальше выбираю я, страница 23. Автор книги Юлия Николаевна Николаева

— А у нас какое?

Он снова хохотнул.

— Не переживай, завтра будем знать.

— Ладно, что еще?

— Мент активно тебя ищет, скоро начнет портреты по городу расклеивать. Не пойму только, то ли у него к тебе чувства, то ли приплачивают парню хорошо, уж больно близко к сердцу он переживает твое исчезновение. Ты с ним случайно не спишь?

Я даже не сочла нужным отвечать на этот вопрос.

— С боссом ты тоже не спишь, это понятно, но ведь кто-то есть? — он стал рассматривать меня, я пялилась в стену, покачиваясь, определенно, этот предмет мебели мне необходим. Коля смотрел выжидающе, и я проворчала:

— Я думала, это риторический вопрос.

— Нет, — хмыкнул он, — вопрос самый что ни на есть прямой.

— Какая тебе разница?

— Разница есть. По слухам, ты ублажаешь чуть ли не всех шишек нашего города, а на деле выходит, что некоторые только смотрят, а достать не могут. Вот я и интересуюсь, кто-то же достал?

Он ждал ответа, а я размышляла, не зная, что ему сказать. Ничего не придумав, сказала правду.

— Никто.

Он вздернул в удивлении брови.

— Что значит, никто?

— То и значит. Ты спросил, сплю ли я с кем-то из высокопоставленных лиц нашего города, я тебе ответила: нет.

Он похлопал глазами.

— И не спала?

Я развела руками.

— Но мужик у тебя есть?

— Неа.

— Не держи меня за дурака, чтобы у такой, как ты, не было мужика…

— И тем не менее.

Коля некоторое время смотрел на меня, не отрываясь, потом вздохнул и спросил вполне по-человечески:

— А что так?

Я философски развела руками.

— Не складывается. Я же тебе говорила, я дома сижу и книги читаю, а принц из шкафа только в сказках появляется.

Еще немного подумав, он сказал:

— Выходит, все это только игра на слухах. Если ты ни с кем не спишь, значит, все наши герои в равных условиях.

— Как там Леша?

— В коме. Под дверями мент, а вокруг еще с десяток соглядатаев.

— Кто? — нахмурилась я.

— Парочка от босса, парочка от Миронова-старшего, парочка от Миронова-младшего, он-то здесь каким боком?

Я пожала плечами.

— Может, просто интересуется. В конце концов, это случилось на его помолвке.

— Кстати, — оживился Коля, — он у нас тоже числится в любовниках, но тут жениться собрался, вдруг будущей супруге ты совсем не по душе, вот она и устроила тебе сладкую жизнь.

— Забудь об этом, — отмахнулась я, — Настя знать ничего не знала об этих слухах до помолвки, к тому же, у нее нет таких возможностей.

— Хорошо, раз ты говоришь, я тебе верю.

Он налил кофе, подал мне кружку, я взяла, а Коля оперся руками о подлокотники и уставился на меня.

— Я хочу, чтобы ты понимала, — сказал серьезно, — я тебе помогаю, а значит, доверяю. Не оправдаешь доверие, в миг сдам ментам, пусть они копаются во всем этом дерьме.

Взгляд Коли, как и голос, изменился, я торопливо кивнула и добавила вслух:

— Я говорю правду.

Он тоже кивнул и отошел обратно к столу, отчего сразу стало легче дышать. Никогда не привыкну к этим типам с их шуточками и обманчиво веселой внешностью, за которой прячутся серьезные и жестокие люди.

Тут появился Лев с папиросой в руке и внес в нашу беседу ноту безмятежности. Коля покурил, после чего они затеяли со Львом разговор на тему этногенеза и биосферы, упоминая его теску Гумилева столь часто в совокупности с множеством непонятных слов о народностях, что я решила покинуть кухню и устроиться на матрасе в комнатке. Ее я мысленно уже назвала своей, может, потому что она мне полностью соответствовала по жизненным меркам: место, где лежать, и потолок, куда смотреть. Этим я и занялась, попутно размышляя о нашем с Колей разговоре. Правда, говорил, в основном, он, но было интересно. Я нутром чуяла, что Коля попал в точку, и вся суета вокруг меня и Леши была связана с политическими играми, происходящими в это же время. Все три версии были возможны, и я не смогла остановиться ни на одной из них. Час я лежала, разглядывая потолок, пока в дверь не постучали. Лев сунул внутрь голову и спросил:

— Попозируешь?

Так как от мыслей уже голова пухла, я согласилась, и несколько часов провела на стуле перед Львом. Работу он мне снова отказался показать, как, впрочем, и Коле, который периодически заглядывал на огонек. Остаток вечера мужчины провели за обсуждением Гессе, и я даже смогла внести свою лепту. Мы отчаянно спорили на тему множества личностей в человеке и их проявлений, а также об истинности я, которое выбирает их. На этой мысли я отправилась спать, и снился мне в ту ночь портрет Гете, летающий по комнате и смеющийся надо мной.

На следующий день я проснулась в плохом настроении около одиннадцати утра, Коли не было, а Лев приготовил на завтрак овсянку, которую я с детства терпеть не могла. В общем, день с утра не задался, к тому же погода снова испортилась, на улице дул ветер и лил дождь. Из вредности я отказалась позировать, но Леву этот факт не огорчил, вооружившись очередным косяком, он ушел творить в одиночестве. Коля появился к четырем, хлопнула дверь, я понуро вылезла его встречать.

— Чего хмурая такая? — весело спросил он, проходя в кухню.

— Настроения нет.

— Сейчас появится, — он улыбнулся, ставя чайник на плиту и поглядывая на меня. Я же уставилась на него, пожалуй, впервые отметив, что он довольно симпатичный парень. Темные волосы блестели от капель дождя, улыбка придавала ему очарования, а глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели с притягательным озорством. Ни дать, ни взять, мальчишка с нашего двора. Однако в общей совокупности сразу становилось ясно, что с таким мальчишкой лучше не связываться, себе дороже.

— Чего уставилась? — поинтересовался он, — что-то новое увидела?

— Что за новости? — спросила я, отвлекаясь от Колиной внешности.

— Новости грандиозные. Отец твоего дружка бармена ни кто иной, как наш нынешний мэр. Вот радость-то, правда? Я как узнал, так до сих пор прыгаю от счастья, остановиться не могу.

— Ты серьезно? — не поверила я, сразу начиная прикидывать ситуацию в свете открывшегося факта.

— Какие уж тут шутки. Папаша, кстати, не очень скрывает это обстоятельство, хотя на каждом углу не трубит. Ребенка он нажил еще до начала карьеры, будучи неженатым, так что претензий к мужику никаких. Мать справедливо опасается бывшего или друзей бывшего, потому старается не распространяться. Само собой, все, кому надо, знают, что к чему. Вторая новость еще лучше: дружок твой пришел в себя.