Онлайн книга «Фронтовик стреляет наповал»
|
– Доченька! Андрею родителей девочки жалко не было. Сами выбрали себе такую разгульную жизнь. А убитую столь жестоко девочку жалел, непутевые родители ребенку достались. Тихонов, отец девочки, на свежем воздухе и от увиденного протрезвел. – Это кто же ее так? – Будем искать, – ответил Петр Федотович. – Вам поменьше пить надо. Глядишь – и трагедии бы не было. – С устатку я! Ты попробуй вагонетку с кирпичом-сырцом в горячую печь закатить! Галстук надел! Еще бы очки нацепил! Николай взял Тихонова за локоть. – Уймись. Смотрел бы за дитем лучше, беды бы не случилось. Пропили вы свою дочь! Тихонов заткнулся, рухнул на колени рядом с телом дочери. Дошло наконец – беда пришла. Приехала труповозка. Тихонов с трудом поднял и отвел в сторону жену. К ним подошел Петр Федотыч. – Опознали дочь? – Она это! Николай подошел к судмедэксперту. – Что скажете? – Смерть ориентировочно наступила часа три-четыре назад. После вскрытия точно скажу причину смерти. – Да причина и так видна – множественные ножевые ранения, кровопотеря. Меня интересует, была ли изнасилована? – Пока не скажу, но непохоже. Я тебе, Николай, отзвонюсь. Николай подошел к Андрею. – Едем в райотдел, замерз я что-то. По приезде расположились в кабинете. Андрей поближе к печке подсел. – Какие версии? – поинтересовался Николай. – Для начала две. Или псих, или сексуальный маньяк. – Похоже. Грабеж и прочее отметается. Что у ребенка из пьющей семьи взять можно? – Не торопись. Вора она увидеть могла, он ее как свидетеля убрал. – Пустое. Что на кирпичном заводе брать? Да и не тронул бы вор ребенка. Чует мое сердце – ненормальный. Не было в районе раньше таких диких преступлений. – Николай, не сбрасывай со счетов: после войны сколько фронтовиков вернулись. Контуженные, с больной психикой. Работу найти с инвалидностью сложно, вот и сорвался с катушек кто-то. – Ты адвокат или опер? Значит, так, предстоит тебе работа дальняя, казенный дом. Иди в поликлинику, к психиатру. Выясни – кто из психов на учете состоит. Да не всех переписывай, кто буйный или приступы ярости были. С большой неохотой Андрей в поликлинику пошел. Честно сказать – и психов, и психиатров побаивался, слухов разных много ходило. Психиатром оказался пожилой мужчина импозантной внешности. Андрей удостоверение сразу предъявил. Психиатр на стул указал. – Что привело вас в наш бедлам? Бедлам – общее прозвище психбольниц. – Не подскажете, состоят ли у вас на учете буйные? Объясню. У нас в городе убийство произошло, необъяснимо жестокое. Ребенка изрезали ножом, почти четвертовали. – Ужас какой! Сразу скажу – таких на свободе нет. Был один, в сорок четвертом его из армии комиссовали. Так он в Кащенко находится. – Сбежать оттуда не мог? – В жизни ничего невозможного нет. Но если бы случилось, меня бы известили. – Как мне до больницы добраться? – До Канатчиковой дачи? Так она на Загородном шоссе. – Вы же о Кащенко говорили? – Молодой человек, это одно и то же. Кащенко – название официальное, в честь бывшего главного врача. А Канатчикова дача – по местности, там сто лет назад купец жил, Канатчиков. – Спасибо. Андрей поднялся. – Подождите. Все равно через Москву ехать. Так посетите психбольницу в Матросской Тишине. У них картотека обширная. У Андрея тоскливо заныло под ложечкой. Но деваться некуда, версию надо отрабатывать. В две больницы сегодня не успеть, но на улицу Матросская Тишина вполне можно. Поторопился на электричку. До самой больницы, хоть почти в центре была, добрался только к двум часам дня. Сразу к начмеду направился, как называли заместителя главного врача по лечебной части, представился. – Опишите повреждения трупа, – попросил начмед. Андрей, как мог, рассказал. – Ребенок, говорите? Да, это должен быть наш пациент, очень похоже. Но те, кто совершил нечто подобное, у нас за железной решеткой сидят по решению суда на принудительном лечении. – Кого-то вы все-таки вылечили, и они на свободе живут. – Молодой человек, такие маниакальные психозы до конца вылечить невозможно. Ремиссия, по-простому улучшение, может быть на год, два, пять, потом обязательно срыв. – Жестко! И такой пациент снова может убивать? – Увы. – Я бы хотел получить список всех. И кто на излечении в больнице, и тех, кто отпущен. Они как-то наблюдаются? – Психиатрами по месту жительства. Но вы же понимаете, к каждому врача не приставишь. Вам придется подождать часа два-три. – Хорошо. Андрей решил к тетке съездить, не болтаться же ему вокруг больницы? Пообедал домашним, поболтал немного. Остался бы на вечер, а время поджимает. В больнице ему вручили список из семи человек, пролеченных и выписанных. Вроде немного. Но если учесть, что они живут в разных концах области, а с транспортом худо, проверка может занять не один день. Резонно решив, что ехать в Балашиху, утром снова в Москву, для посещения больницы имени Кащенко, будет пустой тратой времени, он вернулся к тетке. Та рада была, в последнее время, после перевода на новое место службы, в Балашиху, виделись они не часто, не каждую неделю. Андрей с грустью заметил, как быстро стареет и сдает тетка. – Возвращался бы ты, Андрюша, сюда. За мной кто-то присмотреть должен, годы-то быстро летят. Комната тебе достанется. Не хоромы, конечно, но Москва. В Балашихе в общежитии ютишься, на всем казенном. – Вернусь, баба Маня. Женюсь и вернусь. – О, когда это будет! Я уж и не надеюсь. Утром Андрей на Канатчикову дачу отправился. К удивлению своему, данные получил быстро и к обеду успел в райотдел вернуться. Оба листка с фамилиями на стол Николаю положил. – Фамилии и адреса буйных, за которыми расчлененка или тяжкие телесные повреждения числятся. По улучшению состояния здоровья из больницы выписаны. – Тут от Каширы до Клина и Сергиева Посада! – А кто сказал, что маньяк в нашем городе живет? – Надо звонить в областное управление, выяснить – не было ли за последний год похожих преступлений в области. Николай взялся за трубку. – Межгород? Наберите мне номер… Пока Николай говорил, Андрей обдумывал, что предпринять с проверкой психов. Самому ездить – недели не хватит. Можно попробовать позвонить в отделы уголовного розыска районов, где психи живут. Пусть проверят – на месте ли. Не выезжали с места жительства восьмого или девятого декабря? А если выезжали, то как выглядят? Его звонок подразумевал, что оперативники должны были лично выехать на место жительства, пациента посмотреть, с родственниками или соседями побеседовать. На все время нужно, оперативники же своей работой загружены выше головы. |