Книга Приданое лохматой обезьяны, страница 20 – Дарья Донцова

По сравнению с девятью метрами барака скромная двушка бухгалтерши показалась Веронике дворцом. У Никиты была своя комната, на двери которой висела табличка «Дуракам не беспокоить». Ванная, туалет и кухня тоже предназначались для пользования членов одной семьи. Ника размечталась, как уйдет от Аллы, выйдет замуж за Никиту, будет королевой принимать душ, не слыша стука в дверь и воплей: «Малышева, ты тут не одна! Вылезай, другим тоже мыться надо!»

В ее мечтах не нашлось места для Антонины Михайловны. А та озверела, когда поняла, что сын, вместо того чтобы посещать занятия, приводит в дом любовницу. Как только Кириллова не обзывала подругу сына! Никита в первый момент даже растерялся – он и не предполагал, что мама знакома с матерной лексикой. Правда, парень быстро пришел в себя и дал родительнице отпор.

Больше года Кириллова устраивала скандалы, а Ника с Никитой вынуждены были шляться по чужим подъездам и подвалам. Но потом случилось чудо. На парочку наткнулся сосед Никиты, тихий мужик, который сдавал свою квартиру. Что его понесло на чердак? Но дядька поднялся под крышу и чуть не наступил на рваный матрас, где лежали парень с девушкой.

Вечером того же дня сосед позвонил в дверь Кирилловых. Никита открыл и с порога кинулся в бой:

– Матери нет! Если вы пришли жаловаться, то чердак общий, а натреплете мамаше, про вас в налоговой узнают. Вы квартиру нелегально сдаете.

– Остынь, – коротко сказал мужик, – сам таким был. Дома родители на мозг капали: «Женись и спи с женой». А мне гулять хотелось. За фигом свадьбу играть? Держи ключи. У меня пустой гараж. Вас там никто не тронет. Только с электроплиткой поосторожней, пожар не устройте.

– Спасибо, – выдавил Никита.

– Танцуй, пока молодой! – отшутился мужчина.

Вот так у парочки появился «свой дом». Алла не замечала отсутствия дочери, а Антонина Михайловна продолжала пилить Никиту – у Кирилловой был менталитет циркулярной пилы. Она признавала лишь один метод воспитания – постоянные нотации.

– Скоро мне исполнится восемнадцать, и я уйду от матери на фиг, – сказал перед Новым годом подруге Никита.

– Куда? – резонно спросила Ника.

– Будем в гараже жить, – улыбнулся любимый.

– Там холодно, – поежилась девочка. – Вот бы Тонька умерла! Нам бы квартира досталась.

– Мать ничем не болеет, – пригорюнился Никита, – даже насморка у нее не бывает.

– Не повезло, – расстроилась Ника.

Но недавно Никита сказал Веронике:

– Скоро у нас будет куча денег!

– Сами нарисуем? – захихикала девочка. – Отпадно!

Кириллов приложил палец к губам.

– Тише. Не кричи. Мне пообещали заплатить за работу.

– Что делать надо? – оживилась Ника. – Листовки раздавать? Часы на дороге впаривать? В «Быстроцыпе» бургеры продавать? Все уже перепробовали, миллиона не отвалилось.

– Велено Тоньку кое-чем угостить, но это секрет, никому ни слова, – предупредил Никита.

– Зачем ее угощать? – не поняла подруга. – И неужели за это бабло дадут?

Никита притянул Нику к себе и зашептал ей на ухо:

– Тонька одному мужику досадила. Он рассказал… Ладно, тебе это знать не надо. Здорово мамашка его достала! Умрет она, нам квартира и деньги достанутся.

Ника испугалась. Да, она сама желала, чтобы Антонина Михайловна долго не задерживалась на этом свете. Но одно дело – проклинать противную скандальную тетку, и совсем другое – убить ее.

– Не надо! – пискнула Малышева.

– Почему? – спокойно спросил Никита.

– Нехорошо это, – ответила Ника. – Поймают – посадят.

– Менты не захотят разбираться со смертью простой бухгалтерши, – парировал Кириллов, – и не смогут никого поймать. Мне мужик объяснил: они подумают, померла Тонька от инфаркта. И че? Тыщи людей от сердца откидываются. Зато нам квартира и деньги отойдут. А ей так и надо, есть за что. Сука она!

– Откажись, – ныла Ника, – мне страшно.

– Футболисты не плачут! – провозгласил свой любимый лозунг Никита. – Поздно, мне аванс дали. Триста евро. Пошли гулять.

Никита был нежадным – сводил любимую в кино, а потом купил два мобильных телефона и симки с самым дешевым тарифом.

– Когда ты ее будешь… того? – поинтересовалась Ника, когда они вернулись в гараж и освоили новые сотовые.

– Скоро, – сообщил кавалер.

– Ой, не надо… – начала новый раунд уговоров Ника.

– Самому плохо! Когда с тем мужиком говорил, все круто выглядело, а сейчас как-то страшно. Нехорошо мне… Лучше заткнись! – обозлился юноша. – Мне Тоньки с нравоучениями хватит.

– Ты меня не купил, поэтому не командуй, – огрызнулась Малышева.

Слово за слово, молодые люди поругались, и Ника убежала. Девушка обиделась на Никиту и решила выдержать паузу. Она не посылала ему эсэмэсок и твердо намеревалась не звонить милому. Малышева отлично знала: только дай слабину, разреши себя назвать дурой, проглоти обиду, и в следующий раз Никита распустит руки. Ника с пеленок жила в бараке и навидалась «семейного счастья»…

– Идиотки кругом, – излагала она мне сейчас свои жизненные принципы. – Муж ей нос сломает, а она уроду утром водку на опохмел выставляет. Со мной это не пройдет. Первая на поклон не потороплюсь. Мы с Никитой и раньше ругались, больше недели он никогда не выдерживал, прибегал с шоколадкой. Мне и в голову не приходило, что он… ну… короче, что и правда убьет мать.

– Когда ты встречалась с Кирилловым в последний раз? – спросила я.

– Пять дней назад, – отрапортовала Ника. – Чесслово! Можете проверить.

– Мне это удастся? – усомнилась я. – Ты прогуливаешь занятия, вот здесь сомнений нет. В классном журнале против фамилии Малышева сплошные значки отсутствия.

Ника опустила глаза.

– Я записалась в школу стриптиза. Могу дать адрес. Я там с утра до ночи по ускоренной программе занималась. Вчера сдала экзамен, меня в клуб взяли, начну деньги зарабатывать.

– А медучилище? – удивилась я.

– За фигом мне оно? – пожала плечами Ника.

– Стоило ходить, чтобы бросить… – неодобрительно покачала я головой. – Все-таки надо получить профессию. Мне в свое время не удалось закончить институт, и я очень жалею об этом.

– И че потом? Делать за копейки клизмы старухам? – фыркнула Ника. – Не для меня это. В медучилище я пошла, чтобы мать родительских прав не лишили. Есть у нас одна падла в коридоре, шипела мне в спину: «Скоро избавимся от тебя, заберут от родительницы в приют». В школе учителя на меня когти точили, пришлось в училище устраиваться, чтобы претензий не было. Я за партой сижу, мама – уборщица в супермаркете, она меня воспитывает. Какие приюты? Я давно в стриптиз-класс собиралась, но туда только совершеннолетних берут. Я очень просила, чтобы за три месяца до дня рождения меня оформили.