Онлайн книга «Дух Времени»
– ещё бы!.. Разве это мой genre [99] ? Но так хочет Тобольцев. – Ска-жи-те!? – Он замучил репетициями… Вот горе только! Варвара у нас плоха… Совсем нет бытовой молодой любительницы. – Ска-жи-те!! – Тобольцев с ног сбился… Он в Кудряше – чудо! Прямо «неотразим»! Ха!.. Ха!.. И представьте… Лучшие его места с Варварой, а она никуда не годится… – Ска-жи-те!!! – Вы ложу-то нам не забудьте записать, – напомнил Конкин. – А что у вас ещё намечено? – «Блуждающие огни» [100] … Макса будет играть Чарский. Настоящий артист… Он будет очень недурен. Я уже устроила у себя маленькую считку en petit comite [101] … – Vraiment? [102] – Конкин так вскинулся, бросая стремительно этот вопрос, что даже ноги его дрыгнули и монокль упал. Звук французской речи всегда приводил его в возбуждение. – Но опять горе! Нет у нас хорошей Лели… Вы знаете, Вера Аркадьевна, какая здесь нужна тонкость и красота? Леля – это фарфоровая куколка… Роuрéе de Saxe [103] … – C’est çа… Роuрéе de Saxe… [104] – Конкин лихорадочно потрепал свои рыжие бакены (по-английски). Засецкая вдруг улыбнулась Соне. – Вот если б вы взялись… Вы были бы идеальной Лелей. Вы не играете? Соня покраснела. – О нет! – Ах, жаль!.. А то попробуйте… – Нет!.. Ради Бога… – Соня мягко грассировала, и у неё выходило: «хади Бога…» Все рассмеялись её смущению. Но у Засецкой уже зародилась «комбинация»… Она не привыкла встречать препятствий. – Мне бы хотелось, чтоб вы были на спектакле… Вы любите театр? – Ужасно! – в экстазе сказала Соня. – Ах, как вы прелестны! – искренне сорвалось у Засецкой. – Вы – тип Офелии… N’est-ce pas, monsieur Paul? Un vrai type anglais? [105] – спросила она хозяина с чисто парижским акцентом. Тот в экстазе, польщенный, задергался руками и ногами, как паяц. – И я уверена, что у вас есть талант… Вы так хорошо сейчас сказали это «ужасно»!.. Позвольте вас поцеловать… Ах, это надо устроить! Можно вам привезти билет на этот спектакль? Gratis, sans doute… [106] – Oh!.. Cela va sans dire! [107] – не преминул откликнуться Конкин, внимательно разглядывая в монокль эту учительницу, которую раньше он так мало замечал. Впрочем, это внимание ничем не грозило Соне… Конкин был слишком занят спортом, яхт-клубом, теннисом, своими штиблетами, запонками, костюмом, ракетками… И темперамента у него не было. – Я, право, не знаю… что скажет Катя? Засецкая сдвинула брови. – Кто это Катя? Решено было, что и «Кате» дадут билет. Лишь бы ехали!.. На прощание Засецкая опять поцеловала Соню, обдав её опьяняющим запахом каких-то незнакомых духов. Перед этой «барыней» с ног до головы сама Конкина, маленькая, черненькая, вертлявая, с взбитыми и спускавшимися на уши волосами, ещё разительнее, чем когда-либо, напоминала маленькую собачку. Соня вернулась домой, не слыша под собой ног. Но Катерина Федоровна на её восторженные восклицания крикнула: – Это Засецкая-то аристократка?.. Да я ей руки не подам! Соня упала с небес. – За что?.. – За все! – сердито отрезала сестра. – А как же Конкины? – пролепетала Соня. – Ну что Конкины?.. Известно, купцы… Были бы деньги, они готовы пятки лизать… А тебе она не компания. Чем от неё дальше, тем лучше! Соня вечером подслушала разговор сестры с матерью. – Засецкая, – говорила Катя, – состоит содержанкой одного старого миллионера. Когда по такой дороге идут из нужды, необразованные, которым все пути заказаны… А она? И хоть бы уж молодой был любовник! А тут один расчет. Мерзость! Минна Ивановна не перечила. Она только смиренно молила не отказываться от билетов. Ведь у бедной девочки так мало развлечений. Катерина Федоровна насупилась и промолчала. Это был уже хороший признак. Соня решила молча выжидать, а Минна Ивановна систематически повела атаку. её огорчения Катерина Федоровна боялась больше всего на свете, напуганная докторами. Огорчение могло вызвать третий удар, то есть смерть. – Ну хорошо…..ну ладно! – с напускной резкостью дня через два согласилась Катерина Федоровна. – Отчего раз не съездить? Но только уж играть там самой?.. Ни в жизнь! Выкинь из головы эту дурь! Воображаю, какой там вертеп! Вот каким образом сестры Эрлих очутились в *** клубе. XI
Шла «Гроза». Театр был полон. Засецкая играла нервно, с огнем, хотя в первом акте была «барыней», что она сама чувствовала, к её великому огорчению. Чернов-Борис – тоже был недурен, хотя некстати впадал в трагизм и «дрыгал коленками»… Но вот показался Кудряш. Взрыв единодушных, долгих аплодисментов встретил Тобольцева. «Где я его видела? Какой красавец!» – думала Катерина Федоровна, не отводя бинокля. От его жестов, голоса, смеха веяло беспредельной ширью и удалью. Молодежь сделала ему за третий акт овацию, как настоящему артисту… Из оркестра подали венок. «От Засецкой», – шептали кругом, двусмысленно улыбаясь. её «муж» сидел в первом ряду, и по окончании спектакля Катерине подали громадную корзину цветов. Чернов за кулисами кусал губы, боясь заплакать от боли. «Где я его видела?» – упорно думала Катерина Федоровна, следя за Тобольцевым, когда он вошел в танцевальный зал, во фраке, с значком распорядителя. Он открыл бал с Засецкой, очень эффектной в новом светло-зеленом платье от Дусэ. Насупившись и чуть-чуть побледнев, Катерина Федоровна следила за Тобольцевым из своего угла и наслаждалась каждым его движением. Следила за ним и Лиза, приехавшая с Фимочкой. Обе сидели в компании Конкиных. Лиза была угрюма, бледна и не слушала «судачанья» дам, которые разбирали туалет Засецкой и говорили «гадости»… Но Засецкая умела идти к цели. Она познакомилась с Катериной Федоровной и представила обеим сестрам Чернова и Тобольцева. Конечно, они уже были посвящены в её план. |