Книга Книга 2. Можай, страница 12 – Алексей Корепанов

— Чай не школьники, — добавил Диони.

— Не сомневаюсь, но я обязан напомнить. И еще одно… — Добробако обвел танкистов строгим взглядом. — Уже не приказ, не рекомендация, а просто большая просьба: не злоупотребляйте.

— Чем? — деланно удивился Дарий. — Свободой?

— Именно, — с иронией произнес дальразведчик. — У вас же в части кабаков нет?

— Кабаков нет, — подтвердил Силва. — Но часть-то у нас специфическая, танковая.

— А танки набиты аппаратурой, — подхватил Тангейзер. — За которой следует ухаживать. В частности, протирать… Спиртом…

— Понятно, — сказал Добробако. — У нас та же история с аппаратурой. Очень много на нее спирта расходуется. Почему-то…

— Еще бы! — усмехнулся Дарий. — Извечная проблема. Не беспокойтесь, господин Добробако, злоупотреблять мы не будем. У нас с Таном другие интересы. Мы все больше по театрам да по пинакотекам… Еще музыку любим, симфоническую… Разве что пивка отведаем, с вашего позволения. Под симфоническую музыку. У вас тут есть хорошее?

— Ну, это кому какое нравится, — уклончиво ответил дальразведчик. — Лично я предпочитаю «Афанасий». Но тут дело, наверное, не столько во вкусовых качествах, а в этакой корпоративности: Афанасий Никитин [3] был известным землепроходцем, так что он где-то наш коллега.

— Значит, попробуем «Афанасия», — сказал Дарий. — И вопросик все-таки можно, не совсем по теме?

— Это смотря какой вопросик…

— Как часто вы такие экспедиции направляете?

— Согласно плану работы, — сделав каменное лицо, отчеканил Добробако.

— Ага… — Дарий вдумчиво потер щеку. — Спасибо за исчерпывающий ответ. А нигде там, случайно, не обнаружили виновников сирмаргийской резни?

Дальразведчик взглянул на него с пониманием. Он явно знал, за что Силва так крепко врезал тому перепившему капитану.

— Не обнаружили, — лаконично ответил он.

— А у меня тоже вопрос, — решил не отставать от товарища Тангейзер. — Если эти можайские пошлют нас подальше, нам идти или…

— Идти! — отрубил дальразведчик.

— Понял, — развел руками Тангейзер.

Танкисты направились к двери, но их остановил голос Добробако:

— Если будете уверены, что сможете дать им за такое по губам, то не идите, куда послали. Оставайтесь.

Дарий с Тангейзером обернулись и уставились на дальразведчика.

— Но я вам этого не говорил, — добавил он.

…Было несложно догадаться, почему Добробако назвал гостиницу «рюмкой» — она походила на громадный фужер на сравнительно тонкой ножке, метров на сто возвышаясь над землей. Делать там было нечего, спать ложиться рано — на город только начал спускаться вечер, — и танкисты, приняв душ в своих номерах, отправились прогуляться по Твери. Нужно было пользоваться свободным временем, пока оно было.

— Хитрый тип, — сказал Тангейзер, когда они вышли на высокую набережную над спокойной рекой. Откос за узорной оградой утопал в густой траве, усеянной мелкими желтыми цветами, похожими на звездочки. — Если что, он такой команды не давал, и крайними будем мы.

— Ничего… — рассеянно протянул Дарий, глядя на плывущие по реке небольшие суда. — Главное, чтобы живыми остались, а из крайних можно и вперед переместиться. С Бенедиктом не пропадем. А насчет экспедиций я не просто так спрашивал. Не хочется мне, Тан, и дальше жизнь проводить в нашей части. Тоска…

— Давай назад на Пятку попросимся, — предложил Тангейзер.

— А там что, интересней? — покосился на него Силва. — Простыни пропали, отбиваться не от кого… Некому показывать, где руньки ночуют…

— Это верно, — вздохнул Диони. — Может, в спасатели переквалифицируемся? Или в обустройщики?

— Так нечего обустраивать, Тан! Где они, новые миры? Нет новых миров… А насчет спасателей… Надо подумать. Может быть, это вариант… Только я что-то не слышал, чтобы они были завалены работой.

— Мда-а… Чтобы в армии было весело, армия должна воевать. А вдруг и придется повоевать, на этом Можае?

— Посмотрим… — пробормотал Дарий и вдруг встрепенулся: — О, вон пиво пьют! Пошли, зальем баки.

— А потом в лупанарий, — предложил Тангейзер.

— Принимается! Не в театр же, в самом деле…

Танкисты прошли по набережной и свернули к уставленной столиками и легкими креслами площадке в окружении клумб. Незнакомые цветы пахли едва-едва и почему-то вызвали у Дария воспоминания о детстве… Когда живы были еще отец и мать… Над распахнутыми дверями кабака за площадкой текла-переливалась надпись: «Сатурн». Кажется, так называлась одна из планет здешней системы. Системы Солнца.

Пиво «Афанасий» оказалось очень даже ничего, и танкисты почти не заметили, как влили в себя по литру. Теперь надлежало с часок побродить, отметиться в туалете, дабы облегчить мочевой пузырь, — и брать курс к ближайшему лупанарию. Чтобы к утру уже быть готовыми к учебно-тренировочному процессу.

Танкисты поднялись из-за столика и отяжелевшей походкой покинули площадку. Вышли на аллею, которая огибала кабак, и у второго его входа увидели памятник. Он стоял на низком постаменте под старым раскидистым деревом со стволом в три обхвата — каменный длинноволосый парень лет двадцати, ростом не выше отнюдь не великана Дария, в джинсах и расстегнутой куртке, надетой на свитер. Взор его был устремлен в бесконечность — что-то он там, кажется, видел, в этой бесконечности, — пальцы левой руки сжимали какой-то свиток, а правая рука держала каменную же пивную кружку. Под ногами парня дугой золотилась надпись: «В „Сатурне“ свою молодость провел — и это было меньшее из зол… Алькор».

— Карабарас! — тихо воскликнул Тангейзер. — Это же, наверное, тот самый писатель-поэт Темных веков, о котором Беня нам все уши прожужжал!

— Может быть… — кивнул Дарий и заглянул в каменную кружку. — Видно, неплохо проводил здесь время, стрелять-попадать… [4]

— Но, как говорится, любим мы его не за это, — изрек Тангейзер в стиле Бенедикта Спинозы. Не того, который философ, а того, который танк.

— Надо бы почитать на досуге его сочинения, — сказал Дарий.

Они постояли немного возле памятника и праздной походкой направились дальше по малолюдной аллее. Издалека, из-за деревьев и кустов, раздался жизнерадостный голос автомата-зазывалы. Зазывала приглашал всех на аттракцион «На далекой планете».