Онлайн книга «Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние»
– Потерпишь. – Убери. Я гражданин, я требую. – Ты у тети Маши требуй. У меня просить надо, Сударь. «Еще два раза я буду слепым. Потом надо будет выводить его. Мне нельзя поворачиваться спиной. Ага, я заставлю его обойти меня. Нет, не годится. Он решит, что я боюсь, и начнет драку. Стрелять нельзя, а он здоровее меня, сволочь». Все. Стоп. Лифт, подпрыгнув, остановился. Дверь распахнулась сама по себе. «Неужели его человек?! – пронеслось в мозгу у Костенко. – Оборачиваться нельзя». – Успел! – крикнул Росляков. – Это я, это я, Славка! Костенко шумно вздохнул и сделал шаг назад. – Давай топай, милорд, – сказал Костенко, – быстренько… В кабинете Садчикова, после обыска, Костенко предъявил Сударю постановление на арест. Тот внимательно прочитал все, что там было написано, осторожно положил бумагу на краешек стола и сказал: – Никаких показаний давать не буду, подписывать тоже не буду. Если хотите со мной поговорить, дайте марафета. Я иначе не человек. – Наркотика ты не получишь, – сказал Костенко. – Это раз. Подписи нам твои не нужны. Это два. И показания – тоже. Это три. Понял? – Ты меня на пушку не бери, я сын почетного чекиста. – Ты сын подлеца, запомни это, и никогда впредь не смей называть своего отца чекистом. Он им не был. – Я вызову сюда прокурора. – Не ты, а я вызову прокурора. – Какое имеешь право называть меня на «ты»? – А ну, потише, и не хами. Все равно наркотика не получишь. – Я требую прокурора! Прокурора! Марафета! Прокурора! Марафета! Сударя прорвало – началась истерика. Когда Садчикову рассказали про звонок из прокуратуры – требуют взять под стражу Леньку Самсонова, – он хлопнул по столу папкой так, что подскочила телефонная трубка. – Перестраховщики, – сказал он. – Ни ч-черта не понимают! – Позвони к ним, – сказал Костенко. – Надо инициативу перехватить, потом может быть поздно, если он постановление выпишет. – Ну и ч-что я с ним б-буду говорить? – А ты с ним не говори. Ты с ним скандаль. Это иногда помогает. Особенно если правда на нашей стороне. – Т-ты же знаешь – я не умею с-скандалить… – Пора бы и научиться. – М-может, ты позвонишь? – Нет. Это надо сделать тебе. Ты – старший. Я готов идти вместе с тобой куда угодно, ты это знаешь. Но звонить надо тебе… Уважай себя… Уважай так хотя бы, как мы тебя уважаем… Садчиков позвонил в прокуратуру: – Послушайте, это С-садчиков говорит. Почему вы с-считаете нужным арестовать Самсонова? – Потому что имело место вооруженное ограбление кассы. – Х-хорошо, но при чем з-здесь Самсонов? – Он был там с бандой. – Н-ну был. По глупости. – Вот вы и докажите, что это глупость. И пререкания тут излишни. – Эт-то не пререкания, поймите. П-парня мы погубим, если его п-посадить. Он же верил нам. Он помог нам задержать бандитов… Следователь прокуратуры был старым и опытным работником. Он считал, что лучше и безопаснее перегнуть палку, чем недогнуть ее. Так он полагал и ни разу за всю свою многолетнюю практику не ошибся. Во всяком случае, так ему казалось. И не важна, по его мнению, степень тяжести преступления – наказуемое обязано быть наказано. А что принесет наказание – гибель человеку или спасение, – это уже другое дело, к букве закона прямо не относящееся. – Товарищ Садчиков, – сказал следователь, – мне кажется, не наше с вами дело корректировать законы. Они написаны для того, чтобы их неукоснительно исполнять. – З-законы написаны для того, чтобы их и-исполнять, это верно, – ответил Садчиков, – но их правильно понимать надо, если речь идет о спасении семнадцатилетнего человека. – Вы мне передовиц не цитируйте, я газеты сам читаю. Выполняйте мое предписание, а там разберемся. – Б-будет поздно потом разбираться. – Разобраться никогда не поздно. – Д-до свидания. – Пока. Когда вы его возьмете? – Н-не знаю. – Товарищ Садчиков, ваш ответ меня не устраивает. Я сейчас же позвоню комиссару. – В-валяйте. Садчиков осторожно положил трубку и снова выругался. И потом быстро поднялся и, не глядя на Костенко, выбежал из кабинета – к комиссару. Комиссар держал трубку телефона плечом, а руки у него были заняты ремонтом зажигалки. Он дымил папиросой, слушал сосредоточенно, хмуро и лишь изредка повторял: «Ну, ну, ну…» Починив зажигалку, он перехватил трубку рукой и, перебив своего собеседника, сказал: – Ерунду вы, милый мой, порете. Даже мне странно от вас это слышать. Ладно, хорошо, посадим Самсонова, успокойтесь, только я в данном случае согласен с Садчиковым, а не с вами, и завтра же буду говорить с прокурором. Потом взорвался: – Да при чем здесь либерализм? При чем здесь ответственный папаша? Я б папашу с мамашей посадил, а не его! Вы его по карточке знаете, а я с ним целый день провозился! Ладно, хорошо, мы попусту тратим время. Я сказал, что посадим, но согласен в данном случае с Садчиковым и в понедельник буду драться. Вот так. Все. Положил трубку, поднял голову, хмуро посмотрел на Садчикова и сказал: – Придется его забирать. Ничего, посидит недельку, а там отобьем. – Т-товарищ комиссар… – Ну? – Это ошибка. – Пожалуй, что так. – Неужели нельзя связаться с прокурором города? – Его нет, я уже звонил. – З-заместитель? – Он тоже на совещании. – Н-но вы в понедельник действительно будете за него драться? – Боксерские перчатки приготовь. – Товарищ комиссар… – Ты меня не обхаживай, Садчиков, я не девушка. Выполняй то, что тебе предписано, и скорее заканчивай все с Читой и Сударем. Молодцы твои ребята, просто истинные молодцы. – М-может, подождем с Ленькой до понедельника? – Садчиков, я повторил тебе уже три раза – выполняй то, что предписано. Холку потом мне будут мылить, а не тебе. Так или не так? – Так. – Ну и топай. А потом отоспись, на тебе лица нет. – Машину можно вызвать? – Зачем? – Леньку взять. – Что у тебя, оперативных нет? – Я за ним на оперативной не поеду. |