Онлайн книга «Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние»
– Простите, но среди моих знакомых Тороповой нет. – Елена Георгиевна Торопова – не знаете такую? – Ах, это Леночка? Вы так торжественно произносили фамилию, будто речь идет о Софи Лорен. – Значит, Леночку Торопову вы знаете? – Да. – Где вы с ней познакомились? – В Сухуми, на съемках. – Вы признаете себя виновным? – Нет, не признаю. – Тогда я повторю мою просьбу: напишите мне, как вы проводили последние три месяца, где жили, чем занимались. – Насколько я мог вас понять, меня обвиняют в попытке изнасилования. Я познакомился с Леночкой в Сухуми неделю назад. Почему вам требуются прошлые три месяца? Я не совсем увязываю обвинение с вашей просьбой. – Обстоятельства, сопутствовавшие вашему посещению номера Тороповой, таковы, что они, именно они, эти обстоятельства, – медленно говорил Костенко, затягиваясь и делая длинные паузы, – вынуждают меня просить вас об этом. За последние три месяца были зафиксированы серии подобного рода изнасилований. Ясно? – Каковы эти обстоятельства? – Ну, знаете ли, у нас получается какой-то непорядок: не я вас допрашиваю, а вы меня, Виктор Васильевич. Если вам не угодно написать о том, где и как вы жили последние три месяца, мне придется задавать конкретные вопросы. Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний, – сказал Костенко, включая магнитофон. – Вам об этом известно? – Читал в романах. – Следует понимать так, что вы к судебной ответственности не привлекались? – Костенко прищурился. – Именно так. – Сегодня у нас пятнадцатое сентября. Меня интересует, где вы находились пятнадцатого июня. – Я дневников не веду. В июне я жил на море. – Где именно? – У меня расшатана нервная система, поэтому я долго нигде не засиживался. Бродил по берегу, забирался в горы. Июнь – месяц теплый, спать можно всюду. – Значит, вы все эти месяцы ни в гостиницах, ни на частных квартирах не жили? – Ну почему же? Жил, конечно. И в Сочи жил, и в Очамчири, и в Гагре. В Батуми жил, в Новом Афоне. Получить номер довольно трудно, поэтому точно вам ответить, в каких именно городах я ночевал в гостиницах, не могу, но вы это легко установите, обратившись к администраторам. – Вот я и хочу это сделать. Только надо, чтобы вы помогли мне. В каких именно городах из перечисленных вами вы останавливались в отелях? – В Сочи я жил в «Интуристе». В Батуми – тоже. В Гагре я, кажется, ночевал на частных квартирах. – Адрес не помните? – Точный не помню, где-то возле рынка. – В Сочи вы были в июне? Или в июле? – Что-то в конце июня. Я прошел пешком от Сочи до Сухуми – по берегу. – Помогало? – В чем? – В лечении нервной системы. – Да. Очень. – Собирались в этом году продолжить занятия в аспирантуре? – Почему «собирались»? Я собираюсь это сделать, как только мы кончим рассмотрение предъявленного мне вздорного обвинения. – Вы убеждены, что врачи позволят вам это сделать? – Да, я прошел комиссию. – Когда? – Неделю назад. Ваши сотрудники отобрали все мои документы – там есть справка врачебной комиссии. – А что у вас было с нервами? – Усталость, раздражительность, бессонница. – Элениум пили? – Нет, у меня были другие медикаменты. – Раздражительность прошла? – Почти. – Усталость? – Прошла совсем. – Сон? – Наладился. – Спали под шум волн? – Именно. «Он! – отметил для себя Костенко. – А зачем снотворное в кармане, если сон наладился?» Костенко просмотрел несколько листков на столе и спросил рассеянно: – Скажите, а как к вам попали эти самые драгоценные камни? Гранаты? – Не понимаю вопроса. – Вы оставили в номере у Тороповой три крупных драгоценных камня. – Здесь какое-то недоразумение. – Вы не верите Тороповой? – Если она говорит, что я оставил у нее камни, то, конечно, я не могу ей верить. Если бы вам это говорили свидетели… «Парень хорошо изучил кодекс, – снова отметил Костенко. – Гвозди бьет по шляпке». – Вы к ней в номер входили? – Да. – Зачем? – Чтобы донести ее сумку с костюмом и пальто. – А что было потом? – Потом я зашел в отель «Абхазия» к моему тбилисскому знакомому, переночевал у него – было ведь около трех часов утра – и назавтра уехал в Сочи. – Поездом? – Нет, на попутке. А оттуда я прилетел в Ленинград. – А зачем вы приехали в Ленинград? – Я обязан отвечать на этот вопрос? – Обязаны. – В Ленинграде меня консультировал профессор Лебедев, и я решил показаться ему перед тем, как приступить к занятиям. – Вы помните фамилию вашего знакомого, у которого вы ночевали в «Абхазии»? – Конечно. Гребенчиков Анатолий Львович. – Адрес? – Я не знаю его адреса. Он преподаватель математики в нашем институте. – В какой клинике работает профессор Лебедев? – В военно-медицинской академии. Костенко снял телефонную трубку и начал звонить в Ленинград и Тбилиси с просьбой проверить показания Кешалавы. Он намеренно это делал сейчас и, наблюдая за арестованным, все более поражался его спокойной уверенности. – Продолжайте, пожалуйста, – сказал Костенко. – А мне, собственно, нечего продолжать. Если у вас есть вопросы, я готов ответить на них. Костенко, не торопясь, снова закурил. – Вопросов у меня много, но вы, я вижу, устали. Отдохните в камере, завтра мы продолжим нашу беседу. – Я хочу написать письмо прокурору. Вы позволите? – Да, пожалуйста. Когда Кешалаву увели, Костенко еще раз прослушал запись допроса и сделал на листке бумаги несколько замечаний: «1. Зачем нужно снотворное, если сон наладился? Возможный ответ: “Кто страдал бессонницей, тот всегда таскает в кармане снотворное”. – “А откуда к вам попало такое сверхсильное средство?” – “В политехническом есть химфак, а там есть друзья”. – “Кто?” И тут он, сукин сын, назовет имя». |