Онлайн книга «Ануш. Обрученные судьбой»
|
– Госпожа Стюарт спрашивала о тебе, – заговорила Ануш. – Она хотела знать, почему ты не был в школе. – Я теперь работаю на ферме, мне нужно помогать матери. – Завтра будут вручать призы. Я не должна была тебе говорить, но, по-моему, один из них предназначается тебе! Кеворк искоса посмотрел на Ануш: – Дадут медаль? Та кивнула: – Да, ты один из победителей. Мальчик недолго обдумывал сказанное. – Отдай ее Саси, мне нужно работать. – Мне кажется, твой отец хотел, чтобы ты ее получил! – Мой отец предпочел, чтобы я присматривал за фермой. Господин Таланян, как и многие мужчины деревни, не умел ни читать, ни писать, но хотел, чтобы его дети учились. Он был другом детства отца Ануш и дальним родственником ее матери. Своего отца Ануш толком не знала. Напоминанием о нем служил лишь портрет, висевший у двери, да помазок, который она держала в своей комнате. На фотографии отец был запечатлен стоя: в костюме и рубашке с жестким воротничком, возле сидящей матери, одетой в традиционное армянское платье. Они с торжественным видом уставились в камеру, будто незнакомцы, каковыми, по сути, и являлись. Дагеротип [2] давно поблек, его цвет стал мутно-зеленым, что придавало лицам неземную бледность. Однако же это нисколько не уменьшило доброты в глазах отца и не скрыло блеска его густых каштановых волос. Ануш обожала мужчину на фотографии. Она любила его той любовью, какую лишь ребенок может испытывать к отцу, которого никогда не знал. Они были чем-то похожи, не ростом, хотя отец был необычно высок, а скорее темным цветом глаз и волос. Их схожесть была для Ануш источником постоянной отрады. Все деревенские девочки после двенадцати лет скалывали волосы, но Ануш носила толстую косу, которая свободно свисала на спину. – Покачай меня, – попросила Хават и увлекла Ануш к качелям. Девочка села, устроилась поудобнее. Ануш встала рядом и легонько качнула. – Выше! Качели скрипели и стонали, а ноги Хават рассекали прохладный воздух. – Выше! – снова попросила она, откидываясь назад. Старые качели восставали против такого обращения, с каждым толчком их опоры чуть ли не вырывались из земли. – Толкай сильнее! – Ты упадешь, Хави! – предостерегла ее Ануш, но еще раз сильно толкнула. Громкий металлический скрежет испугал ласточек, дремавших на выступающих потолочных балках сарая. Ануш ухватилась за веревки и резко остановила качели. Кеворк опустил вилы и пошел посмотреть, что творится в переулке. С тех пор как двуколку продали, ворота более не открывали, на улицу выходили сквозь пролом в рушащейся каменной стене. Петли ворот заржавели из-за влажного соленого воздуха и жалобно заскрипели, когда солдаты начали их открывать. Они вошли во двор как раз в тот момент, когда Ануш и Хават вышли из сарая. Мужчины выглядели злыми и опасными. Один из них подошел к мальчику. Он был худым и невысоким, не намного выше, чем Кеворк, с узким лицом и бегающими глазами, как у хорька. Один глаз был карим, другой – мутно-синим, они были посажены слишком близко к длинному носу. – Ты живешь здесь? Кеворк кивнул. – А ты? – спросил он у Ануш. – Я соседка. Хорек обернулся к солдатам, стоящим у него за спиной. – Посетитель! Хорошо… Мне нравится уделять время посетителям. Солдаты засмеялись, а мужчина повернулся к девочкам: – Мы пришли за едой. Иди в дом и неси все, что есть! – Здесь нет еды, – ответила Ануш. – Ты лжешь! – Это правда. Здесь ничего нет. – Обыскать дом! – велел Хорек остальным, и те исчезли внутри дома. – Это место – самая настоящая развалина! – сказал один из солдат, вернувшись с пустыми руками. – Нет ни черта! Даже в холодильной комнате пусто! Из окна наверху порхнула вниз и упала на землю одежда, раздался двойной глухой стук тяжелых ботинок. – Я беру ботинки, – крикнул высунувшийся из окна солдат. Хават, стоявшая возле Ануш, начала плакать. В дверях показался третий солдат, держа в руках фотографию в рамке. – Нет! – крикнул Кеворк – Это мой отец! Солдат оттолкнул мальчика, но Кеворк продолжал тянуться к фотографии. – Отдайте ее мне! – Отвали! – Она моя! – Забери ее тогда! – сказал солдат и разбил стекло о стену сарая. Затем вынул из рамы серебряный ободок. Кеворк поднял порванную фотографию, лежащую среди осколков стекла. – Посмотрите в надворных постройках! – приказал Хорек, и два солдата исчезли в свинарнике и сарае. – Пусто! – сказал один из них, вернувшись. – Старое свиное дерьмо, и больше ничего! – В сарае несколько кур – и все. – Начнем с них. Возьми с собой Саная, и сверните им шеи. Солдаты закрыли за собой дверь сарая, и вскоре во дворе стали слышны звуки хлопающих крыльев и кудахтанье, которое резко прекратилось. Дверь открылась, и появились солдаты, неся в руках четырех кур со свернутыми шеями. – Где животные, мальчик? – спросил Хорек. – Здесь больше ничего нет, – ответила Ануш. – Взять больше нечего. – Я тебя не спрашивал! Я спросил мальчика-фермера! Ты похож на него. Ты фермер, а, мальчик? Кеворк кивнул. – Ну так где животные? Тот не ответил. – Смотри, гусь! – заметил один из солдат. Разведя руки, мужчина нагнулся над гусем, но тот громко зашипел и забил своими огромными крыльями. Солдат отскочил, а остальные засмеялись. – Ты же не испугался гуся, Ханим? – Сам лови его! – И поймаю! Смотри! – Не забирайте гуся, – попросила Ануш, – пожалуйста! У них больше ничего нет! – Эй, гусик-гусик… – начал зазывать солдат, сняв китель. – Иди сюда! Гусь расправил крылья, опустил голову и двинулся на солдата, но тот стоял на месте и вдруг набросил китель на гуся. В одно мгновение мужчина оказался на борющейся птице, призывая других на помощь. Кеворк подбежал к нему, крича, но чья-то рука схватила его за воротник и отшвырнула так, что мальчик пролетел полдвора. |