Онлайн книга «Ануш. Обрученные судьбой»
|
– Это тебе! – сказал Джахан, протягивая ей маленький томик, который он достал из чемодана. Мелике взяла книгу и начала переворачивать страницы. Внутри были цветные изображения растений, невероятно тонко прорисованных. – Эти рисунки выполнены английской художницей миссис Делэйни. Они напомнили мне твои картины. – Они великолепны! – восхитилась Мелике, целуя брата в обе щеки. – А что ты привез мне? – спросила Танзу, отталкивая сестру локтем. – Ничего! – Правда? Ты ничего мне не привез? – Ничего. Но она уже заметила выпуклость в его нагрудном кармане. – Ах, это… Это для другой маленькой девочки! – Покажи мне! Покажи! – Ты должна была сказать «пожалуйста»! – Пожалуйста, пожалуйста, Джахан! – Она себя хорошо вела, maman, пока я был в отъезде? Мадам Орфалеа скептически подняла бровь. – Сочтем это за утвердительный ответ, – решил Джахан, доставая подарок из кармана. Это была крошечная серебряная шкатулка филигранной работы с ключом, с небольшой золотой обезьянкой, присевшей на крышке. Эту шкатулку Джахан купил у серебряных дел мастера в Трапезунде. Танзу повернула ключ, обезьянка стала вращаться с мелодичным звуком. Девочка восхищенно взвизгнула и убежала играть в детскую. Некоторое время спустя, когда все подарки были розданы и сестры разошлись по своим комнатам, Джахан воспользовался возможностью поговорить с матерью наедине. – Как папа? Он на фабрике? Она покачала головой: – Ему нездоровится. Он полагает, что должен ходить с утра в министерство, а на фабрику после обеда, но это сильно утомляет его. Фабрика может работать и без него. – А что говорят врачи? Он лечится? – Нет! – Мать попыталась улыбнуться. – Они ничего не могут сделать. Ты заметишь большие перемены. Он едва ходит, сильно задыхается, однако все еще курит! – Он никогда не бросит, maman. Даже если захочет. Кстати, о ком это недавно говорила Танзу? Кто тот посетитель, о котором она упоминала? Его мать довольно долго поудобнее усаживалась в кресле. – Я собиралась поговорить об этом позже, ну да ладно. Как тебе известно, Дилар вскоре выйдет замуж за Армана. И, поскольку ты намного старше и должен уже быть женатым к настоящему времени, твой отец и я действовали от твоего имени. – Действовали? – Мы делали запросы. Подходящую девушку не так просто найти, но, конечно, мы не приняли бы решения без тебя. – Ты говоришь о… жене? – О возможной жене, да! Джахан не собирался так сразу рассказывать об Ануш, но, похоже, его к этому принуждали обстоятельства. Прежде чем он успел что-то сказать, раздался звук шагов по мраморному полу, куда более медленных, чем год назад. Открылась входная дверь. – Джахан… Его отец стоял в дверях в наброшенной на плечи куртке. – Мелике сказала, что ты вернулся, и вот я нашел тебя, как обычно, здесь, с матерью. – Папа! Поднимаясь, чтобы пожать руку отца, Джахан пытался не показать, насколько он шокирован. Он помнил отца совсем другим. Отец опирался о дверной косяк как человек вдвое старше него, он похудел и даже стал меньше ростом. Одежда на нем болталась, кожа на лице обвисла, волосы истончились. Его глаза запали, белки были окрашены в желтый цвет, вокруг глаз залегли глубокие морщины. – Пойдем посидим, пока твоя мать переоденется к ужину. Джахан последовал за ним на балкон, соединяющий родительские спальни, пытаясь уловить сложный аромат, который он всегда ассоциировал с отцом. Смесь извести, вайды [37] и фосфорной кислоты раньше использовалась на кожевенной фабрике для дубления кожи. Это была самая большая кожевенная фабрика в Константинополе. Основное производство занимало площадь в три гектара в Бейкозе, на анатолийской стороне, а фабрика по изготовлению кожаных изделий располагалась в европейской части Стамбула. Этот бизнес был основан прадедом Джахана, неграмотным крестьянином из Ада Базара, который начинал как собиратель экскрементов и кожевник. Он построил кожевенную фабрику Орфалеа и стал ведущим производителем перчаток, седел, обуви, нагрудных патронташей и пулеметных лент, и продавал все это не только в Империи, но и в Греции, Америке, Персии и Египте. Дело процветало на протяжении двух поколений, и были большие надежды на третье, но отец Джахана выбрал другую карьеру. Олкей Орфалеа стал военным и получал звание за званием с впечатляющей быстротой. Он, казалось, был рожден для ратных подвигов, но его подвело плохое здоровье. Застойные явления в легких сделали его инвалидом, не способным нормально дышать; его карьера медленно сошла на нет. И наконец он обнаружил, что уже вышел из игры. Госпожа Орфалеа утешала мужа тем, что у него есть фабрика и он еще способен защищать интересы семьи, но, несмотря на то что Олкей Орфалеа был успешным бизнесменом, сердце его никогда не лежало к этому делу. – Ты изменился, – сказал отец, как только они сели. Он открыл коробку для сигар, лежавшую на столике около его стула, и раскурил одну из тонких сигар, к которым всегда был неравнодушен. – Ты выглядишь старше. Я уверен, что твоя мать отметила это. – Она решила, что я похудел. – Если это возможно. У меня-то есть оправдание. Отец закашлялся, плечи его затряслись, а дым выходил из носа и рта. Спазм прошел, а манильская сигара все дымилась у него в руке. – До меня дошли слухи, что у тебя неприятности. В здании напротив темноволосая женщина открыла ставни, чтобы впустить в комнату прохладный воздух. – Прости, папа, что ты сказал? – Я сказал, что ты не смог завоевать любовь своего начальства. – Оно меня также не впечатлило. – Это не игра, Джахан! Это серьезное дело! – Я пытался привлечь внимание армейского начальства к событию, свидетелем которого стал. К событию, которое меня потрясло. – Следовало держать свои чувства при себе! Идет война, Империя в сложном положении! У министерства есть более важные дела, чем притеснения армян. – Это было не притеснение, а жестокое нападение на юную девушку! – Ты считаешь, это худшее, что может случиться во время войны? Погибают тысячи мужчин, а ты переживаешь из-за какой-то девчонки? |