Онлайн книга «Дневники вампира: Возвращение. Тьма наступает»
|
В этот момент Дамон воскликнул: «Что за черт?» – и, наклонившись, стал крутить настройки не-радио. – …ряю. Всем подразделениям. Разыскивается Мэттью Ханикатт, белый мужчина, рост метр восемьдесят, волосы светлые, глаза голубые… – Что это? – спросила Елена. – Полицейское радио. Если ты хочешь по-настоящему жить в этой огромной свободной стране, лучше для тебя, если ты будешь знать, куда бежать… – Дамон, не увлекайся рассказами о своей сложной жизни. Я спрашиваю – что там было про Мэтта? – То, что они, кажется, все-таки решили его посадить. Прошлой ночью Кэролайн не смогла отомстить. Думаю, она решила взять реванш. – Значит, мы должны найти его раньше полиции. Если он останется в Феллс-Черч, может случиться все что угодно. Но в своей машине ему ехать нельзя, а в эту он не поместится. Что будем делать? – Сдадим полиции? – Перестань, пожалуйста. Надо… – начала Елена, но тут на поляне слева от них, словно видение, посланное специально, чтобы одобрить ее план, показался «ягуар». – Вот на этой машине мы и поедем, – холодно сказала она Дамону. – В ней, по крайней мере, хватит места. Если захочешь переставить туда свою полицейскую рацию – валяй, только начинай развинчивать ее немедленно. – Но… – А я заеду за Мэттом. Если он кого и послушается, то меня. Потом поставим «феррари» в лесу – или, если хочешь, загоним в речку. – В речку, умоляю. Только в речку. – Кстати, в речку можем и не успеть. Все-таки оставим в лесу. Мэтт уставился на Елену во все глаза. – Нет. Я не поеду. Елена включила сияние своих голубых глаз на полную мощность. – Мэтт, садись в машину. Без разговоров. Есть такое слово – надо. Отец Кэролайн и судья, который выписал ордер на твой арест, родственники. Мередит сказала: его могут линчевать. Даже Мередит говорит, что тебе следует уехать. Не надо собирать одежду – разберемся с этим по ходу. – Но… Это ведь все вранье. – Они сделают так, что все поверят. Кэролайн будет плакать и рыдать. Никогда бы не подумала, что девушка из мести способна на такое, но Кэролайн у нас единственная и неповторимая. Она совсем рехнулась. – Но… – Садись в машину, я сказала! Они будут здесь с минуты на минуту. У тебя побывали, у Мередит побывали. Кстати, а у Бонни ты что делаешь? Бонни и Мэтт переглянулись. – Э-э-э. Меня попросили посмотреть мамину машину. Она опять сломалась, и… – Ладно, неважно. Все, поехали со мной! Бонни, что ты делаешь? Звонишь Мередит? Бонни подпрыгнула. – Ага. – Скажи ей, что мы ее любим, целуем и будем скучать. Береги наш город, и… остаемся на связи… Когда красный «ягуар» рванул с места, Бонни сказала в трубку: – Ты была права. Унеслись только что. Я не поняла, едет ли с ними Дамон, – его в машине не было. Секунду она слушала, после чего сказала: – Да, договорились. До встречи. Она повесила трубку и приступила к делу. Дорогой дневник, Сегодня я ушла из дома. Не уверена, что фраза «ушла из дома» годится, если тебе уже восемнадцать и у тебя есть своя машина – а главное, когда ты была дома, никто и не подозревал об этом. Поэтому скажу по-другому: с сегодняшнего дня я в бегах. Еще один момент, от которого несколько не по себе, заключается в том, что я убежала аж с двумя парнями. Причем ни тот, ни другой не является моим парнем. Я это написала, но… Я же не могу вот так взять и все забыть. Я помню, какие глаза были у Мэтта там, на поляне, – я не сомневаюсь, что он готовился умереть ради меня. Эти глаза, такие голубые… Уффф! Не понимаю, что со мной происходит. И Дамон. Сейчас я знаю: за этими каменными стенами, которыми он обложил свою душу, есть живая искра. Она спрятана очень глубоко, но она есть. И если быть честной с собой, он задевает какие-то струны в глубинах моей души, и я начинаю дрожать – это какая-то часть моей натуры, которую я сама как следует не понимаю. Так, Елена. Остановись, пока не поздно! Держись подальше от черной части своей души – тем более что сейчас у тебя есть Сила. Не смей к ней приближаться. Будь ответственной (тем более что у тебя это обычно плохо получается). Кстати, Мередит рядом не будет, и никто не поможет тебе быть ответственной. И что дальше? Дамон и Мэтт в одной машине? И мы вместе куда-то едем? Ты можешь это представить? Сегодня было уже поздно, Мэтт был слишком ошарашен, чтобы на что-то реагировать. А Дамон просто глупо улыбался. Ничего, завтра он вспомнит о том, какой он демоничный, в этом я не сомневаюсь. Мне до сих пор досадно, что Шиничи вместе с памятью отобрал у Дамона то, что с ним сделали Крылья Искупления. Но я твердо убеждена, что глубоко внутри Дамона есть маленький участок, помнящий, каким был Дамон, когда мы были вместе. И сейчас Дамон постарается вести себя как можно хуже с единственной целью доказать, что эта память лжива. В общем, пока ты читаешь это, Дамон (а я не сомневаюсь, что ты обязательно сунешь нос в мой дневник), – я хочу тебе сказать, что был период, когда ты был хорошим – напишу это так: ХОРОШИМ, – и это было прекрасно. Мы с тобой гуляли. Мы даже смеялись вместе – над одними и теми же шутками. А ты… ты был таким вежливым. Ты сейчас подумал: «Ага-ага, Елена опять лезет вон из кожи, чтобы превратить меня из грешника в праведника, но я знаю, куда я попаду, и мне плевать на это». Тебе это ничего не напоминает, Дамон? Ты в последнее время ничего такого не говорил? А если не говорил, то откуда я знаю эти слова? Может, допустишь, что на этот раз я говорю правду? А теперь я выкидываю из головы то, как ты сам себя обесчестил, прочитав личные записи другого человека, которые тебе не предназначались. Что еще? Первое: я скучаю по Стефану. Второе: я плохо подготовилась к поездке. Мы с Мэттом пулей пронеслись по общежитию, он сгреб деньги, которые оставил мне Стефан, я похватала какую-то одежду из платяного шкафа, не разбираясь что к чему – блузки Бонни, брюки Мередит – и ни одной пристойной ночной рубашки. Но, кроме всего прочего, я увезла с собой тебя, мой драгоценный друг, подарок, который хранил для меня Стефан. Мне все равно никогда не нравилось впечатывать буквы в файл «дневник». Книги с чистыми страницами вроде тебя – вот мой стиль. Третье: я скучаю по Стефану. Я так жутко по нему скучаю, что вот сейчас написала про одежду – и расплакалась. Со стороны может показаться, что я плачу из-за одежды, потому что я такая практичная пустышка. А иногда мне хочется рыдать в голос. |