Онлайн книга «Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ»
|
– Ладно, оставим дурные мысли. Выпьешь за пролетарский праздник? – Чего ж не выпить. Наливай. Не за здравие, так за упокой. – Правильно мыслишь, – усмехнулся Авдеев. Налил по половинке вместительной кружки самогона, подвинул алюминиевую тарелку с ломтиком хлеба, соленым огурцом и мелко нарезанным салом. Наголодался в подвале, да и самогон был нелишний. Выпили, закусили, затем взяли по сигарете из яркой целлофановой пачки. Авдеев напомнил свой вопрос о судьбе арестованных. – Кого стреляют, а кто интерес представляет, в районную тюрьму этапируют, – неохотно отозвался Трегуб. – Кто эти люди? – Бродяги, разные чужаки, евреи иногда попадаются. – Подпольщики? – подсказал Авдеев. – Хрен их разберет. Если соберетесь освободить, я точнее все укажу. Только тюрьму взять непросто. Инструкция четкая: при малейших признаках опасности всех уничтожать. Участок и тюрьму взять непросто. Колючка в два ряда, станковый пулемет, в ночную смену половина личного состава заступает. И постоянная связь с районом и соседними участками. Сейчас я вам схему оповещения нарисую. Старался бывший лейтенант Трегуб. Особенно когда Авдеев намекнул, что шансы избежать расстрела у начальника волостной полиции имеются. – Сладко поешь, да с трудом верится, – буркнул Трегуб. – Скажи еще, что жену и детей увижу. – От тебя зависит. Все может быть. И обещаний я тебе пока не давал. – Трофейные? – спросил Трегуб, кивая на сигареты. – Они самые. – Гляди-ка, сигареты испанские. Богато живете. – Андрей Зиняков, командир «Сталинцев» угостил. Неплохо лейтенант разворачивается. Мы ему патронами и медикаментами помогли, а он вчера праздничный подарок преподнес. Сигареты, консервы, вино. – Значит, «Сталинцы» снова силу набирают. – Люди к нему идут, верят. Недавно немецкую автоколонну разгромил. – Так уж и разгромил, – недоверчиво покачал головой Трегуб. – Сходи, глянь. Шесть грузовиков и бронетранспортер обгорелые стоят. И друзей твоих, фрицев, с полсотни в канавах осталось. Трегуб понял, что язвить обойдется себе дороже. Да и выпить хотелось еще. – Слышал о Зинякове. Илья Бажан ни рыба ни мясо. Прятался, как крот в норе. Куда ж его подевали? Не иначе завхозом поставили. Пожрать и выпить он всегда любил. – Без должности не оставили. – Полгода дурака валял, в лесу прятался. Шамрай такого командира лично бы пристрелил. Сгубил отряд ни за хрен собачий. Я слышал, вы за ним охоту объявили. – А тебе какое дело до наших планов? – разливая еще по сто граммов самогона, спросил Авдеев. – Давай за победу! Нашу, конечно. – Давай. Хотя мне теперь все равно. Вспоминаю сорок первый год, и тошно становится. По дороге бредем, ни пушек, ни танков, только немецкие самолеты каждые полчаса пикируют. Гляжу, пыль столбом. А это наши генералы и полковники на автомашинах удирают. Последняя коробками да ящиками с харчами набита. Промчались, а мы дальше ковыляем. Кто раненый, кто без ботинок – развалилась обувка. – Хватит стонать! – Нет, ты дослушай. Бросили дивизию на произвол судьбы. На следующий день танки нас обогнали, кого подавили, кого постреляли, а основную массу согнали на поле и решают, что с нами делать. Вот так я в плену и оказался. – Не оказался, а сдался. Оружие небось имелось, да еще взвод под командой. Крепко вы за свою жизнь цеплялись, поэтому до Волги дошли. А ты вообще в предатели подался. – Слышал уже, можешь не напоминать. Ну, так что насчет Шамрая? Ловите его и не можете поймать. – Твое какое дело? – Мне дела до ваших планов нет, – закуривая очередную сигарету, ответил Трегуб. – Но район он как в петле держит. Если сумеете достать его, большое дело сделаете. Удав ведь вам встречную войну объявил. Зима подступает, по снегу он быстро вас вычислит. – А ты нам помочь хочешь? – Может, и хочу. – Говори, не телись… Осторожно, давая полицаю нить надежды, вел свою игру оперативник НКВД Авдеев. Главное, не спешить… – Мои советы вместе со мной скоро волки растащат в каком-нибудь овраге. А перед этим получу пулю в затылок. Славно с тобой сидим, даже с водочкой, а конец у меня один. Геннадий Трегуб, чернявый, с заостренным подбородком и запавшими от тоскливых мыслей глазами, явно ждал какого-то обещания. И оно последовало. – Пулю ты давно заслужил, – сминая окурок сигареты, проговорил Авдеев. – Но жизнь порой так складывается, что сижу я рядом с предателем и не знаю, как с ним дальше поступить. Ладно, что ты хотел насчет Шамрая сказать? – Его после трех покушений так просто не возьмешь. У него под руками целый полицейский гарнизон, не считая друзей-германцев. Жена молодая, кажется, беременная. Тимоха свою жизнь ценит и так просто по дорогам раскатывать не станет. – Ну, дальше… – Один он нигде не бывает, да и вдвоем редко. Минимум с десяток человек охраны с собой таскает. Но есть у Шамрая один секрет. Сомневаюсь, что про него даже любимая жена знает. Никита Филин в курсе, ну, еще я. – Не набивай себе цену, – разозлился Авдеев. – Все тайны мадридского двора он знает! – Никаких особых тайн, обычное шкурное дело. Оказалось, что Шамрай, мужик предусмотрительный, регулярно наведывается к ювелиру, который обязан ему жизнью. Приносит ему зубные коронки, золотые часы, сережки, цепочки. А ювелир разбирает этот хлам, сплавляет в мелкие, высокой пробы золотые слитки-кирпичики. – Не верит Шамрай, что Гитлер Сталина одолеет. Подвыпьет и повторяет, мол, слишком широко пруссаки пасть разинули, рано или поздно подавятся. – А чего же тогда так усердно служит фрицам? – спросил Авдеев. – Деваться некуда? – Вначале деваться некуда было, – подтвердил Трегуб. – А когда война затянулась, решил позаботиться о семье и будущих детях. Так вот, к чему я веду. К ювелиру Шамрай рано утром раз в неделю ходит. Пока на улицах темно и свидетелей лишних нет. Его сопровождает только Никита Филин. Вот, пожалуй, единственная возможность у вас имеется полицейского полковника прихлопнуть. Рано утром, в темноте, без охраны. Пашу и Таню Шестаковых пристроили при санчасти. Пашка просился в строевой взвод, но старшина Будько коротко разъяснил парню: – Помогай пока доктору Малеевой, а там посмотрим. Отряд у нас особый, кого попало не берем. – Я не «кто попало», – доказывал мальчишка. – У меня два брата погибли и мамку фрицы расстреляли. Мстить буду. – Шагай кухонный котел драить. Вот самая главная твоя месть на сегодняшний день. |