Онлайн книга «Шопоголик на Манхэттене»
|
Де Бонневиль. Саша Де Бонневиль, бывшая подружка Люка. Люк не говорил, что они дружат семьями. Так, ладно, я из-за этого переживать не стану. Даже если Элинор настолько бестактна, чтобы говорить о семье Саши. Ведь саму Сашу она не упоминала. — Саша — само совершенство, — продолжает Элинор, захлопывая пудреницу. — Вы видели, как она катается на водных лыжах? — Нет. — А как она играет в поло? — Нет, — мрачно отвечаю я. — Не доводилось. Вдруг Элинор подается вперед и величественно постукивает пальцами по стеклу, отделяющему нас от водителя. — Вы слишком резко повернули! — выговаривает она. — Больше повторять этого не стану. Запомните, я не хочу, чтобы меня качало. Итак, Ребекка, — она откидывается на спинку и скептически оглядывает меня, — чем вы увлекаетесь? — Э-э… — Я открываю рот, но в голове пусто. Должны же быть у меня какие-то увлечения. Чем я занимаюсь по выходным? Как я расслабляюсь? — Ну… я… Это просто бред какой-то. Должно же быть в моей жизни что-нибудь увлекательное помимо магазинов. — Конечно, я люблю… проводить время с друзьями, — неуверенно начинаю я. — И еще увлекаюсь изучением моды… посредством… магазинов… — Вы любите спорт? — Элинор продолжает равнодушно изучать меня. — Охоту? — Н-ну… не очень. Но я недавно увлеклась фехтованием! — внезапно осеняет меня. У меня ведь есть костюм, так? — Еще я с шести лет играла на фортепьяно. Чистая правда. К чему ей знать, что в девять лет я с музыкой завязала? — Неужели. — По лицу Элинор скользит тень холодной улыбки. — Саша тоже очень музыкальная девушка. В прошлом году в Лондоне она давала сольный концерт — исполняла фортепьянные сонаты Бетховена. Вы не слушали ее? Чертова кукла Саша. Какое мне дело до ее дурацких лыж и сонат. — Нет, — дерзко отвечаю я. — Но я… у меня самой было сольное выступление… программа из сонат Вагнера. — Сонат Вагнера? — подозрительно переспрашивает Элинор. — Э-э… да. — Я откашливаюсь, мучительно придумывая, как бы сменить тему личных достижений. — Вы, наверное, так гордитесь Люком! Очень удачная фраза! Это должно спровоцировать ее на монолог счастливой и гордой мамаши, минут этак на десять. Но Элинор только молча таращится на меня, будто я сморозила глупость. — Ну… у него же своя компания… и вообще, — упрямо продолжаю я. — Люк так преуспел. А теперь он в Нью-Йорке и с большим упорством стремится начать бизнес в Америке. Элинор снисходительно улыбается: — Никто не может считать, что добился успеха, если он не добился его в Америке. — Она выглядывает в окно. — Мы приехали. И слава богу. Да, нужно отдать должное Элинор — салон красоты просто потрясающий. Холл оформлен в стиле древнегреческого грота, с колоннами, тихой музыкой и приятным ароматом парфюмерных масел, витающим в воздухе. Мы подходим к администратору — стильной женщине в черном льняном костюме, которая почтительно называет Элинор «миссис Шерман». Они беседуют о чем-то вполголоса, время от времени администраторша поглядывает на меня и согласно кивает, я же притворяюсь, будто не слушаю, а изучаю цены на ароматические масла для ванны. Потом Элинор резко оборачивается и подталкивает меня к дивану. Тут же на столике кувшин мятного чая со льдом и табличка с просьбой соблюдать тишину. Какое— то время мы сидим молча, потом за мной приходит девица в белоснежной униформе и уводит в кабинет. Там уже приготовлены тапочки и белый халат в безупречной целлофановой упаковке. Пока я переодеваюсь, девица суетится у своей полочки с баночками, и я не без удовольствия гадаю, что же там для меня приготовлено. Элинор настояла на том, чтобы оплатить мои процедуры, сколько я ни пыталась отговорить ее. В итоге она выбрала для меня так называемый «полный уход», уж не знаю, что это такое. Надеюсь, мне сделают расслабляющий массаж с ароматическими маслами. Но, присев на кушетку, я замечаю, что девушка подогревает большую банку с воском. В животе у меня екает. Я очень плохо переношу восковую эпиляцию. Не потому что боюсь боли, а потому что… Ну хорошо. Да, потому что я боюсь боли. — А что, в мою программу входит эпиляция? — спрашиваю я, стараясь не выдать волнения. — Вам оплачена полная эпиляция всего тела. — Девица поднимает на меня удивленный взгляд. — Руки, ноги, брови и еще бразильская. Руки? Брови? От страха у меня пересыхает в горле. Я так не боялась с тех пор, как мне делали прививки перед поездкой в Таиланд. — Бразильская? — надтреснутым голосом повторяю я. — А что… что это? — Одна из разновидностей восковой эпиляции области бикини. Полная эпиляция. Я смотрю на нее, переваривая услышанное. Не хочет же она… — Не могли бы вы прилечь на кушетку? — Подождите! — кричу я, тщетно пытаясь не удариться в панику. — Когда вы сказали «полная», вы имели в виду… — Угу, — улыбается девица. — А потом, если пожелаете, я могу сделать вам небольшую хрустальную татуировку. Самый популярный узор — сердечко. Или, может быть, чьи-нибудь инициалы? Нет, мне это снится. — Так что укладывайтесь поудобнее и расслабьтесь… Расслабиться? Расслабиться?! Она возвращается к своему горшочку с горячим воском, и меня охватывает настоящий ужас. Я вдруг отчетливо понимаю, что чувствовал Дастин Хоффман в кресле стоматолога. — Я отказываюсь, — произношу я чужим голосом и сползаю с кушетки. — Я отказываюсь. — От татуировки? — От всего. — От всего? Девица приближается ко мне с банкой воска в руке, и я в смятении прячусь за кушетку и поплотнее запахиваю халат. — Но миссис Шерман уже оплатила всю процедуру… — Мне плевать, что она там оплатила. Вы можете удалить волосы на ногах. Но не на руках. И уж конечно не… в других местах. Там, где сердечко. Девица выглядит не на шутку встревоженной. — Миссис Шерман — наша постоянная клиентка, и она настаивала на полной эпиляции. — Она не узнает! — Я едва удерживаюсь от крика. — Откуда она узнает?! Она же не станет проверять… я надеюсь? И сына своего не будет спрашивать, носит ли его возлюбленная его инициалы на… — Я даже не могу сказать «на том месте». — Правда? Ведь не станет? В ответ — напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим пением флейты. Потом девица внезапно прыскает от смеха. Я ловлю ее взгляд и чувствую, что тоже смеюсь, пусть слегка истерично. — Вы правы, — говорит девица, опускаясь на кушетку и утирая глаза. — Вы правы, она не узнает. |