Онлайн книга «Пока едет "Скорая". Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь»
|
– Чего? – Вот мы возили больного после инфаркта… – начала она вопрос. Ерофеев кивнул. – Но ведь он нормально себя чувствует. Ходит. Веселый такой. Зачем нужно было посылать именно линейную бригаду, а не обычную перевозку? – Правда не понимаешь? Или есть соображения, но хочешь подтвердить их правильность? – Как-то двояко. Ну, инфаркт – это серьезно. Пациент сейчас, наверное, инвалидность оформит, ну-у, возможен рецидив… Таня притормозила с рассуждениями, а Ерофеев сказал: – Тепло… Но не горячо. Таня поняла, что Саша использует игровые словечки из игры в «горячо-холодно». – Сперва давай ответим на вопрос: откуда или из-за чего у него инфаркт? Ерофеев замолчал в ожидании ответа. – Спазм артерии в сердце, развилась острая ишемия миокарда – и в этом месте клетки умерли, – сказала Таня. – Потом образовался рубец на этом месте. Правильно? – В целом да. Но это все не конкретно. Ерофеев сильнее развернулся лицом к Тане. – Давай по порядку. Ты говоришь, спазм артерии в сердце. Сразу вопрос: что, одна артерия спазмировалась? А остальные? Если все спазмировались, то почему инфаркт не во всем сердце, а только в одном участке? И еще вопрос: сколько по времени формируется инфаркт, а сколько – рубец? Таня подумала, вспоминая все, что читала в умных книжках и о чем они говорили раньше с Ерофеевым. – Видимо, в этой артерии уже было сужение, поэтому, когда спазм возник, эта артерия перекрылась полностью и получился инфаркт в зоне ишемии, там, где критическая нехватка кислорода в тканях. Сперва начинается отек, потом в самом центре появляются разрушенные клетки и скорость нарастания отека и зоны некроза увеличивается за счет выхода в межклеточное пространство содержимого мертвых клеток. Так? Ерофеев кивнул. – По времени от начала приступа стенокардии до появления некроза проходит от сорока пяти минут до трех часов. А рубец, как пишут в учебниках, формируется месяц… – Все верно: сначала возникает приступ стенокардии, а только через полчаса или даже час или три начинается и идет формирование инфаркта. Я не случайно говорю «начинается», потому что это не моментальный процесс – он именно развивается: сперва в зоне ишемии развивается отек и участок мышцы сердца уже не сокращается самостоятельно. Машина шла по узкому асфальту от санатория к шоссе, водитель краем уха слушал разговор и объяснения, не вмешиваясь. Ерофеев продолжал: – Вот ты палец порежешь, сколько времени рана заживает? – Недели две, – подумав, ответила Таня, – а то и месяц. – Правильно, это образуется рубец из соединительной ткани. А потом? – Потом еще несколько месяцев. – И это более крепкий рубец? – Ну да. – В сердце все происходит точно так же, только с учетом того, что если ты разрежешь мышцу на руке или ноге, то ты стараешься дать ей срастись и не нагружаешь ее, щадишь. А сердце как остановить? Нельзя. Ерофеев рассказывал об инфаркте, будто сказку читал. – Но, как говорят в рекламе, это еще не все. Понимая, что спрашивать вслух глупо (Саша и так объяснит, что он имеет в виду), Таня раскрыла глаза в молчаливом вопросе: «А что еще?» – Ты забыла, что сужение в сосуде никуда не делось… А значит, что случилось однажды, вероятно, скоро повторится, то есть инфаркт может развиться снова. И есть еще подводный камень. Таня еще шире открыла глаза: «Еще?» – Синдром Дресслера [31] , который возникает при крупных инфарктах, и в течение двух-шести недель развивается иммунная реакция: участок, где погибли клетки миокарда, насыщается лейкоцитами, а они не сокращаются. Это же не мышца. Они активно пожирают мертвые клетки. Но могут и живые прихватить. При этом иммунитет может атаковать здоровую ткань, и тогда развиваются осложнения – пневмония, перикардит, плеврит… Теперь понятно, почему инфарктных больных после лечения в отделении отправляют в санаторий не перевозкой или такси? – Понятно, – сказала Таня. – Кроме того, – продолжил Ерофеев, – если инфаркт трансмуральный, то есть на всю толщу сердечной стенки и большой по площади, наверняка разовьются сердечная недостаточность и аневризма левого желудочка… Машина выкатилась на шоссе. – Сильное движение! – сказал Ерофеев. Несмотря на будний день и рабочее время, автобусы шли почти все набитые. Водитель скорой не включал маяк. Какой смысл? Из области нужно добраться в район подстанции, там уже позвонить, что вернулись, и ждать распоряжения. Таня вернулась в салон и устроилась на сиденье, как котенок. Услышанное надо было обдумать. Автомобиль вдруг сильно вильнул, так что девушка чуть не упала с кресла. – Идиот! – заорал водитель и добавил еще несколько «тяжелых» слов. – Что случилось? – спросила Таня, подтянувшись к окошку. – «КамАЗ»-самосвал обогнал нас по встречке, – ответил, не меняя тона, Ерофеев. – Василий Иванович, ты полегче с эпитетами… На всех дураков матерных слов не напасешься. – Ниче, – сказал водитель и усмехнулся. – Батя, бывало, так завернет, только диву даешься: откуда слова берет?! С улицы донесся грохот. – Матерь Божья! – крикнул водитель и дал газу, одновременно включая маяк и сирену. – Что там? – Таня силилась увидеть за кузовами машин происходящее. Саша повернулся к ней: – Прежде всего, спокойно. Таня ничего не понимала. Машина уже подъезжала к месту, и водитель искал, где бы встать. – Этот идиот на «КамАЗе» раздавил автобус. Василий Иванович сейчас доложит в ГИБДД и в центр об аварии, а нам надо рассортировать пострадавших. Если у кого кровотечение – надо останавливать. Доставай всю перевязку, что есть, косынки. Таня оцепенела – как это «раздавил автобус»? Там же люди! Ерофеев, видимо, почувствовал ее состояние. – Так, смотри на меня! Слушай меня! Машина остановилась, и водитель выскочил из кабины. – Ты сейчас откроешь дверь. Твоя задача – не слушать крики, не смотреть, а все записывать: пол, возраст… Если сможешь – меряй давление и пульс. Делай все быстро. И не думай ни о чем. Что бы ни увидела – все эмоции потом! Ясно? Таня кивнула. |