Онлайн книга «Шопоголик и бэби»
|
– Бекки, ты что, ключи потеряла? – недоумевает Марта. Гениально. Ну конечно! Как я сама не додумалась? – Ну да! Вот растяпа! – Я хлопаю себя по лбу. – И как назло, запасных нигде нет, и соседи разъехались… – Ну вот… – Марта приуныла. Я сокрушенно пожимаю плечами: – Так уж вышло. Мне очень жаль. Но мы можем устроить… Договорить я не успеваю: дверь распахивается, и я чуть не вваливаюсь в дом. На пороге стоит Фабиа в оранжевом платье от Марни и трет глаза. – А, Бекки! – Голос у нее плывет, будто она сидит на транквилизаторах. – Ага! – Марта оживляется. – Вот повезло, и без ключа обойдемся! А кто это, Бекки? – Фабиа. Наша… жиличка. – Жиличка? – Фабиа брезгливо морщится. – И добрая подруга, – спешно поправляюсь я и беру ее под руку. – Мы очень близки… К счастью, к дому подъезжает машина, останавливается позади «мини» и начинает сигналить. – Да умолкни ты! – кричит Марта. – Бекки, мы собирались съездить за кофе, тебе прихватить? – Нет, спасибо! Я подожду здесь, дома. У себя дома. – И я по-хозяйски берусь за дверную ручку. – До встречи! Провожаю взглядом машину, потом поворачиваюсь к Фабии: – А я уже думала, вас нет! Ладно, не будем терять время. Я вам привезла, что вы просили. Вот сумка, вот кафтан… – Я вручаю ей пакеты. – Замечательно, – ее глаза алчно вспыхивают, – а туфли? – Сейчас, – обещаю я. – По просьбе моего друга Дэнни их привезли из Парижа. Знаете дизайнера Дэнни Ковитца? Доставая коробку, я прямо сияю от гордости. Такое никому не под силу. У меня потрясающие связи. Жду, что Фабиа сейчас ахнет или скажет: «Вы прелесть!» Но она только открывает коробку, несколько минут разглядывает туфли и кривится. – Цвет не тот. – Она закрывает крышку и сует коробку мне. – Я просила зеленые. Она что, дальтоник? Туфли самого изысканного светлого оттенка полыни, да и на коробке крупными буквами напечатано «ЗЕЛЕНЫЕ». – Фабиа, они зеленые. – А я хотела… – она неопределенно крутит кистью. – Такие, синевато-зеленые. Мое терпение вот-вот лопнет. – Вы хотите сказать, бирюзовые? – Да! – оживляется она. – Бирюзовые, вот именно. А эти слишком блеклые. Ушам не верю. Эти туфли облетели полмира, попали сначала в Париж с моделью, потом в Лондон, побывали в руках известного дизайнера. А ей подавай другие! Ладно, она их получит. – Хорошо, – говорю я, откладывая коробку. – Я раздобуду вам бирюзовую пару. Но мне необходимо попасть в дом. – Даже не знаю, – перебивает Фабиа. Она прислонилась к дверному косяку и рассматривает вытянутую из рукава нитку. – Если честно, это неудобно. Неудобно? Что за новости? – Но мы же договорились на сегодня, или вы забыли? Съемочная группа уже здесь! – А нельзя просто отделаться от них? – Нельзя! – В волнении я повышаю голос. – Они же из «Вог»! Она снова равнодушно пожимает плечами, а я вдруг вскипаю. Ведь я заранее предупредила ее. И обо всем условилась. Она не имеет никакого права так поступать со мной! – Фабиа, – тяжело дыша, я придвигаюсь к ней, – не отнимайте у меня единственный шанс попасть в «Вог». Я добыла вам кафтан. И сумку. И даже туфли! Вы обязаны впустить меня в дом, или… – Или что? – усмехается Фабиа. – Или… я позвоню в «Барниз» и вас занесут в черный список! – вдруг нахожусь я. От ярости мой голос превращается в шипение. – Очень удобно, вы ведь, кажется, в Нью-Йорк переезжаете? Фабиа бледнеет. Ха! Она на крючке. – А мне-то что делать? – хмуро спрашивает она, убирая руку с дверного косяка. – Не знаю! Сходите на массаж горячими камнями или еще куда-нибудь. Только не путайтесь под ногами! – Оттеснив ее, я втаскиваю в холл чемодан. Отлично. Пора за дело. Рывком открываю чемодан, вынимаю нашу с Люком свадебную фотографию в серебряной рамочке и ставлю на самое видное место – на столик в холле. Вот так. И дом сразу стал моим! – А где ваш муж? – интересуется Фабиа, которая наблюдает за мной, скрестив на груди руки. – Разве он не придет? Можно подумать, вы мать-одиночка. Ее слова неожиданно попадают не в бровь, а в глаз. Несколько секунд я не решаюсь подать голос. – Люк за границей, – наконец объясняю я. – Как раз сегодня прилетает, но попозже. Мы с ним встречаемся в шесть на крыше башни «Оксо». Он успеет. Я в нем уверена. Глаза начинает жечь, я свирепо моргаю. Ни за что не опозорюсь. – Что с вами? – Фабиа смотрит на меня в упор. – Ничего, просто сегодня важный день для меня. – Я достаю платок и аккуратно промокаю глаза. – Можно мне стакан воды? – Господи Иисусе, – бормочет Фабиа, удалясь в кухню. – Из-за какого-то долбаного журнала! Так. Я, можно сказать, обжилась. Через двадцать минут Фабиа все же соизволила уйти, и теперь дом кажется почти моим. Все фотографии настоящих хозяев я убрала и заменила своими. На диван в гостиной бросила подушки с инициалами Б и Л. Всюду расставила вазы с цветами. Запомнила, где что хранится в кухне, и даже прилепила к холодильнику пару записок: «Закончилось органическое квиноа!» и «Люк, не забудь: в субботу цигун для супружеских пар!» Навожу последние штрихи: торопливо расставляю на полках мои туфли вперемешку с обувью Фабии, ведь меня наверняка будут расспрашивать про аксессуары. В дверь звонят как раз в тот момент, когда я пересчитываю пары обуви от Джимми Шу. От неожиданности я вздрагиваю и мигом впадаю в панику. Рассовываю последние туфли куда попало, смотрюсь в зеркало и на негнущихся ногах спускаюсь вниз. Торжественный миг! Я всю жизнь мечтала, чтобы мою одежду сфотографировали для журнала! Шагая через холл, мысленно перечисляю, что на мне надето. Платье – «Диана фон Фюрстенберг». Туфли – «Прада». Колготки – из «Топ-шопа». Сережки – мамин подарок. Ох, нет, некруто. Пусть лучше напишут «собственность модели». Нет, лучше «винтаж». Скажу, что нашла их зашитыми в корсет тридцатых годов, который купила в одном старом ателье, затерянном в парижских переулках. Блеск. Старательно изобразив сияющую улыбку, распахиваю дверь – и цепенею. Это не фотографы. Это Люк. Он в пальто и с чемоданом. И похоже, сегодня не брился. – Что все это значит? – без предисловий спрашивает он и показывает мне письмо. Растерявшись, я молча смотрю на него. Я думала, все будет совсем не так. Он должен был ждать меня на крыше башни «Оксо», весь такой влюбленный и романтичный. А он стоит на пороге чужого дома встрепанный и злой. |