Онлайн книга «Наследница порочного графа»
– Пока не знаю, но уверена, здесь отыщется немало любопытных бумаг. – Вот и хорошо, – не имея в виду что-то конкретное, но все же одобрив, сказал следователь. Дайнека заметила: – Должна признаться, мне немного не по себе. – Почему? – Я не предполагала, что из этого помещения есть тайный выход. – Вам же объяснили: здесь была спальня графа Измайлова. – Это ничего не меняет. Любой предмет, обозначенный словом «тайный», на мой взгляд, опасен. – Чем же? – Он ждет удобного случая, чтобы выполнить свое предназначение. – Уже выполнил. Вы же слышали: через эту дверь граф сбегал от жены, – Галуздин по-отечески похлопал ее по руке. – Так что живите спокойно. Здесь больше нет никаких тайн. Все рассекречено. – Кстати, насчет графской жены, – вспомнила Дайнека. – Она от него ушла и жила в гостевом доме, где был зимний сад, а теперь третий корпус. – Интересно… От кого же тогда бегал граф? – Этого мы уже не узнаем, – Дайнека поежилась. – Мне здесь не по себе. Иногда – просто страшно. Например, в подземном переходе. – О! – вскинулся следователь. – Вы еще не ходили в третий корпус! – А вы там были? – спросила она. – В самом здании – как в больнице: в палатах – только лежачие. Но подземный переход, который ведет туда из общего корпуса, жутковат. Он используется только персоналом, и там безлюдно. – Ну вот… – вздохнула Дайнека. – Даже от сознания того, что этот ход существует, мне неспокойно. – Простите, не должен был рассказывать… – Галуздин прищурился. – Но вы взрослая девушка. Не будьте такой впечатлительной! Включите здравомыслие и холодную логику. – В некоторых случаях логика не работает. Знаете, есть такие приметы: скажем, нельзя держать в доме антикварную вещь, принадлежавшую плохому человеку. Следователь удивился: – К чему это вы? – К тому, что здешние стены пронизаны энергетикой страшного человека. – Вы про Татьяну Ивановну? – усмехнулся Галуздин. – Да нет, что вы… Про последнего графа Измайлова. Дом каждого человека является проекцией его сущности. Все, что находится в доме, даже стены, связано с подсознанием и деяниями хозяина. – Но как это относится к вам? – Относится. И не только ко мне. Здесь плохая энергетика. Она проецируется на всех, кто живет в этих стенах. Формирует их будущее и пускает в гибельный путь. – Эко вы завернули! Все значительно проще. Сами посудите: что может быть хуже, чем дом престарелых? – В чем-то вы правы, но не все алгебраические выражения можно преобразовать до нуля, – Дайнека опустила глаза. – Идемте к столу, я напою вас чаем. Однако чаю попить не удалось. Позвонила Татьяна Ивановна и сообщила, что к ней в кабинет явился криминалист Галкин. Само собой разумеется, Галуздин тоже туда пошел. Дайнека увязалась за ним. Как только все устроились за столом в директорском кабинете, майор-криминалист сухо сказал: – Предлагаю вам немедленно вызвать полицию. – А мы с тобой кто? – с иронией поинтересовался Галуздин. – Вызов должен быть официальным. Нужна группа криминалистов. – В чем дело? – Старуху убили. – Ты уверен? – следователь напрягся. Галкин кивнул: – Я осмотрел тело. Ее задушили. – Боже мой! – вскрикнула Татьяна Ивановна. – Да что же это такое! – Травм на шее почти нет, но я обнаружил характерные признаки, которые уже встречал, и не раз. – Признаки чего? – осведомился Галуздин. – Так называемых игр с контролем дыхания. – Я правильно понял?.. – Эротическое удушение. Асфиксиофилия. Человека легонько придушивают, ограничивая поступление кислорода в легкие и к головному мозгу. При кратковременном ограничении у него возникает повышенное сексуальное возбуждение. Это одна из самых опасных практик садомазохизма. Но, похоже, со старухой переборщили. Ее душили, она теряла сознание, потом приходила в себя, и ее снова душили. В очередной раз она умерла. Так часто бывает. – Что вы говорите! – возмутилась Татьяна Ивановна. – У нас не бордель, а дом престарелых! – Ты мог ошибиться? – спросил Галуздин. – Мог, – охотно согласился криминалист. – Я человек. Одно точно: ее несильно и долго душили. Остальное можешь отбросить. – Боже мой… Боже мой… – вторила ему директриса. Галкин напомнил: – Вызывайте полицию. Приедут криминалисты, они подтвердят или опровергнут мою версию. – Ей было восемьдесят. Это невозможно… – Постойте, Татьяна Ивановна, – вмешался Галуздин. – У этой Васильевой были средства? Возможно, она имела недвижимость, драгоценности или что-то иное? – Нет, не думаю, – покачала головой директриса. – Обычно, если у кого-то из стариков есть квартира, ее продают перед тем, как приехать сюда. Что касается драгоценностей, это вряд ли… – Она вдруг прервала саму себя: – Погодите… Сейчас припоминаю. Несколько месяцев назад у Васильевой умерла тетушка и оставила небольшое наследство. Кажется, дом. – Тетушка? – следователь удивленно скривил губы. – Вы только что сказали, что Васильевой было восемьдесят. Но Песня убежденно кивнула: – А ее тетушке – без малого сто. – Надо же, и такое бывает, – заметил майор Галкин. – Будем проверять. – Галуздин посмотрел на директрису и распорядился: – Звоните в полицию! Татьяна Ивановна встала из-за стола: – Я лучше позвоню из приемной. – Откуда хотите… Когда Песня вышла, Дайнека сказала: – Васильева зачем-то ездила в Ивантеевку, в областной архив. – Когда? – спросил следователь. – Не знаю. Возможно, недавно. – Кто вам сказал? – Водитель Квят. Он сам ее отвозил. – Опять этот Квят… – проворчал Галуздин. Дайнека продолжила: – Зачем-то она туда ездила? – Вот Квят пусть и расскажет. – Он не знает, – она вздохнула. И тут заговорил Галкин: – Пока есть время, расскажу о результатах осмотра комнаты гражданки Темьяновой. – Знаешь, чего она навыдумывала? – спросил следователь. – Помню, ты говорил… Баба с крыльями и бес за шкафом. – Что-нибудь обнаружил? |