Онлайн книга «Наследница порочного графа»
– Зачем вы так про себя? Темьянова подняла густые дугообразные брови, ее впалые глазницы от этого показались еще глубже. – Иногда лучше посмеяться над собой, чтобы не заплакать. Знаете, Людмила Вячеславовна, у стариков перед глазами вся прошедшая жизнь. Время от времени они выбирают маленький кусочек и переживают его заново. Таких кусков множество, найдешь на любой случай. Но есть в наших воспоминаниях такие детали, которые не поймут молодые… – Темьянова поправила шарф, прикрыв шею до самого подбородка. – Вам холодно? – обеспокоенно спросила Дайнека. Федор остановился. – Нисколько, – ответила Лукерья Семеновна, и Федор возобновил движение. – Мы говорили про подробности, – напомнила Дайнека. – Про детали, – исправила ее Темьянова и добавила: – Это разные вещи. Вы заметили? Старики любят говорить о себе. О том, какими они были в молодости, как им жилось. – Заметила. – У нас в пансионате все говорят про театр. – Это точно, – улыбнулась Дайнека. – А мне детство мое вспоминается, – с грустью проговорила Темьянова. – Наш дом, буфет, кровать с панцирной сеткой. Слышали о таких? – Нет, не слышала. – Да ну же, металлическая такая, с хромированной трубчатой спинкой! – Темьянова махнула рукой. – Впрочем, откуда вам знать. Об этом знают только люди нашего возраста… – Так что там про кровать? – вежливо напомнила Дайнека, намереваясь дослушать ностальгические воспоминания Лукерьи Семеновны. – Когда я была маленькая, спала на такой кровати. Перед сном мама расплетала мои косички, вынимала из них атласные ленты и наматывала на хромированную трубу изголовья. За ночь они разглаживались, и утром их можно было снова вплетать в косы. Мне нравилось, чтобы на спинке было много таких ленточек – разных цветов, широких и узких. Получалась настоящая радуга. Боже мой, как я скучаю по этому времени… Да вы посмотрите, кто к нам идет! – безо всякого перехода сказала Темьянова. – Платон Борисович! У вас выходной? Навстречу им в спортивной одежде шел Водорезов. Приблизившись, он пожал руку Федору и кивнул остальным: – Приветствую! Сегодня до обеда я абсолютно свободен. Жуткая выдалась ночка! – Вы были с полицейскими? – спросила Темьянова. – Что-нибудь удалось выяснить? Известно, кто убил Ветрякова? Водорезов пожал плечами: – Никто ничего не рассказывал. Тут вмешалась Дайнека: – Лукерья Семеновна видела во дворе двоих посторонних. И это были цыгане. – Вот и расскажите об этом Галуздину, – посоветовал Водорезов. – Кстати, я обещал вам экскурсию. – Он вытащил из кармана ключ. – Идемте в часовню? Дайнека замялась, взглянула сначала на старуху, потом на Федора. – Идете? Если нет – я побежал. – Иду! – выпалила она и, попрощавшись, отправилась вслед за Водорезовым. Едва удалившись, спросила: – Вам правда ничего не сказали? – О чем? – Преступник оставил следы? – Я здесь при чем? Кажется, вы с Галуздиным на короткой ноге. – Он ничего не сказал. – Мне-то и вовсе ничего не известно… – Водорезов кивнул на газон, по которому бегал Тишотка. – Могу показать выжженный знак. – Где? – испуганно спросила Дайнека. – В том самом месте, где справляет нужду ваш волкодав. Она оглянулась, Тишотка влез на пригорок и застыл в недвусмысленной позе. Платон обнял ее за плечи: – Не стоит беспокоить собаку. У третьего корпуса Дайнека сказала: – В окне опять стоит эта женщина. – Я же говорил, Ангелина. Она всегда там. – Когда же она спит? – Этого я не знаю. Вскоре они подошли к часовне и остановились у старого дуба. – А вот еще один символ, – Водорезов показал выжженный на земле рисунок: пучок из трех стрел. – Интересно, что это значит? И почему он выжжен около дуба? – поинтересовалась Дайнека. – Не знаю, – Платон похлопал рукой по стволу дерева. – Вы только представьте, Людмила, ему лет триста, не меньше! – Значит, он стоял еще во времена графа Измайлова? – Тогда он был примерно таким же. – Забавно… – Скорее, занимательно. Ствол – в два обхвата. Дайнека задрала голову: – А высота? – Да кто ж его знает? – Платон посмотрел вверх. – Метров двадцать, наверное. – Вы читали рассказ Конан Дойла «Обряд дома Месгрейвов»? – Так сразу не вспомнить. – Там Шерлок Холмс ищет клад на территории замка. Условное место, обозначенное в старинной бумаге. Отсчет начинался от дерева, и Шерлоку Холмсу потребовалось определить его высоту. Он измерил длину тени от палки, высота которой была известна. Потом – тень от дерева. Затем через пропорцию рассчитал искомую величину. – Да-да… Кажется, припоминаю. Мрачный такой рассказ с трупом дворецкого, которого замуровала в подземелье служанка. Но там все было наоборот: известная высота, а самого дерева уже не было. Рассчитывали предположительную длину тени. – Спорить не буду, – согласилась Дайнека. – К чему вы завели этот разговор? – задав свой вопрос, Платон снова обнял ее. – Я подозреваю вас в поисках клада. Она освободилась и опустила глаза: – Напрасно. Вспомнила просто так… К слову пришлось. – Смотрю я на вас, и кажется мне, что вы чего-то недоговариваете… – Водорезов достал ключ и направился к двери старой часовни. Оттуда раздался его голос: – Да здесь не заперто! Дайнека вошла в часовню вслед за ним. Внутреннее убранство удивило ее своей безыскусностью: скромный иконостас, крест и маленький столик. – Взгляните на пол! – громко сказал Водорезов. Дайнека опустила глаза и увидела пучок из трех стрел, нарисованный на граните масляной краской. – Это – третий, – она схватилась за телефон. – Нужно звонить Галуздину! – Зачем? – разглядывая рисунок, Платон заходил то с одной, то с другой стороны. – Он нарисован не сегодня. Краска уже высохла. Этот знак предвосхитил смерть Ветрякова. А Галуздин, кстати, и сам сегодня приедет. Дайнека сунула телефон обратно в карман. – Знаете, о чем я подумала… Когда в прошлый раз мы говорили о том, зачем люди ставят часовни, нами был упущен важный момент. Их ставят не только в память о важных событиях, но и на кладбищах. А еще на могилах мучеников. – Не будем о грустном, – Водорезов вернулся к двери. – Я скептически отношусь к таким разговорам. |