Онлайн книга «Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают!»
– Красноармеец двести шестьдесят первого стрелкового полка второй Краснознаменной Белорусской дивизии имени Михаила Фрунзе, Савельев Иван Исидорович, 1921 года рождения. – представляется боец. – Как попал в плен, Савельев? – Бросили нас в контрнаступление, сперва пошли наши танки, затем мы, пехота, мы отстали от танков, немец сильно пулял. А потом немцы подбили почти все БТ-шки, затем навалились на нас, минометами давили. Командиров поубивало, немцы окружили и начали кричать, чтобы мы сдавались. А что мы с винтовкой против пулеметов и минометов сделаем, был среди нас комиссар еврей, он нам разрешил сдаваться в плен, сам остался там с коммунистами, немцы евреев и коммунистов в плен не берут же. Как нас увели, комиссар и все пятеро коммунистов начали стрелять в немцев и кидать гранаты, убили человек десять, потом их закидали из минометов и добили раненых. – Савельев, кто может подтвердить твои слова? – Как кто, Петрушин Славка, Хайрулин Рифкат, Герасимчук Опанас; мы все с одного взвода. – Хорошо, если они подтвердят, то ты свободен. Востриков, обойди новичков, найди Петрушина, Хайрулина и Герасимчука да узнай, знают ли они Савельева Ивана Исидоровича и историю его пленения, опроси каждого по отдельности. Потом мне доложишь, второму охраннику скажешь, чтобы отвел новичков к Никифорову, и там глаз да глаз, примерно так, свободен. А ты, Савельев, посиди пока. Ну что, Елисеев, где твои мутные подозреванты? Тащи их, колоть будем поодиночке. Елисеев кликнул кого-то из своих гэбэшных архангелов, и тот скоро привел подозреваемых, сперва на разбор ввели первого, на первый взгляд ничего мутного. Ну-ка, приколемся, и я рявкнул командным голосом: – Штейт аувф, – аха, вскочил, попался засланец гребаный, с хрена ли, если ты красноармеец честный, так вскочил бы, это ж условный рефлекс. – Ну что, сука подзаборная, подстилка канарисовская, будем колоться? – Я вас не понимаю, я красноармеец Сазонов, 222-й стрелковый полк 49-й СД, попал в плен вчера, у нас закончились патроны. Командиры все погибли, связи с штабом не было, противник нас окружил и предложил сдаться, вот мы и сдались. – Не трынди, считаю до десяти, признаешься, просто отпустим, не признаешься, расстреляем. Елисеев, а почему, ты его заподозрил-то? – Да говорит, что он простой красноармеец, а взгляд у него ни черта не взгляд красноармейца, он смотрит минимум как старлей. – Да, действительно, не похоже на взгляд рядового пехотинца, Елисеев молодец. – Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, да ну на фиг, расстрелять этого абвереныша. Елисеев, как говорил великий комиссар Триканоров, герой Гражданской войны: – Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиёна. Так ведь, Сазонов? – Да так, но я ни в чем не виноват, товарищ командир. – Точно, тогда процитируй высказывание Триканорова [125] , комиссара Первой конной, докажи, что ты точно наш. – Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиона. – Слушай ты, Курт, Вилли или Улли, я точно знаю, что ты немец, я точно знаю, что ты из Абвера, даже больше того, я знаю, что ты ищешь какого-то нашего важного генерала, который тут в окружении находится, так? Ведь никакого Триканорова нет и не было никогда, а ты повелся на развод, потому что не наш ты, был бы нашим, сразу сказал бы, что за галиматья про Триканорова. Так что давай колись, немчура! – Да, если вы поможете мне с информацией о генерале и сложите оружие, то я буду ходатайствовать перед Вермахтом о вашем почетном плене и выделении вам земель с работниками из недавно освобожденных земель. – А хрен тебе, Елисеев, лучше этого унтерменша суперменша повесить, причем за яйца. – Господин командир, вы не имеете права, я же военнопленный. – А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип: хороший гитлеровец – гниющий гитлеровец. Да и в плен ты попал в форме РККА, значит, ты не пленный, а просто предатель наш. – Все, давайте следующего гитлерюгу. – Лже-Сазонов начал упираться, что-то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад «ППШ» в солнечное сплетение отбил приступ недержания речи, да и гэбисты-особисты как-то талантливо вытолкали его, взамен ввели другого. – Боец, какого дрына не представляешься, ты что, субординацию в реке утопил? Или в Абвере отобрали? – Красноармеец 15-го стрелкового полка семьдесят пятой стрелковой дивизии РККА, Маленков Сергей. – Вот его красноармейская книжка, – протянул мне документ Елисеев, – обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документик новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали для обстоятельной проверки. – Ну, Маленков, в каком году родился Ленин? – В 1870-м, в городе Симбирске, в семье инспектора народных училищ Ильи Ульянова. Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии: – Хайль Гитлер! Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном «хайльгитлере», но понимает, что прокололся, и садится снова на место. – Ну что, дойче швайне, попался? – Я не немец, я латыш, признаю, что попался. – Твои ошибки: слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в Абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, ну и твой «хайль гитлер» тоже попадалово. – Не могу ли я как-то выкупить свою жизнь, товарищ командир? – Раз тебя так хорошо учили в Абвере, скажи один из главных девизов большевиков? – Кто не работает, тот не ест? Или: мир хижинам, война дворцам? – Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас, тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно, как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того, что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию. – Я согласен. – Еще бы, ну, пошли, Елисеев, пошли перевербовывать эксагента Абвера. Я, Елисеев и лже-Маленков повели лже-Сазонова на расстрел, выйдя из расположения, прошли еще километр, и я, загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, затем кивнул Елисееву. Тот, передернув затвор «ППШ», взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу. – На, и докажи, что ты с нами, или сдохнете вместе. Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, бабах, и одним агентом Абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб, вышибив арийские, высшей расы, мозги на хрен. – А теперь, господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить? – Первая, я хорошо знаю немецкий язык. |