Книга Проклятые кровью, страница 25 – Иви Берне

— Итак, это буква «А» на вашей груди означает — придурок?

Алия издала длинный продолжительный вой, столь же зверский как у койота, но намного более угрожающий. Волосы у Михаила встали дыбом. Хэлверсоны инстинктивно придвинулись поближе к друг другу. После этого Алия набрала в грудь побольше воздуха и начала "громко петь" он не понял что именно, потому что это было на арабском языке. Это походило на проклятие. Ее цепи скрипели и стонали, поскольку она раскачивалась на них, слова произносились быстро, хрипло и с эмоцией.

Анна Хэлверсон изобразила слабую улыбку.

— Ну, самое время для нас чтобы уйти.

Михаил повернулся, чтобы увидеть Алию. С рычанием и шипением она прислонилась к своим цепям, когда она кричала, ее глаза горели. Он тоже захотел выйти.

— По желанию можно воспользоваться и другим способом, — обратился Хэлверсон к Михаилу.

— Не стоит — ответил Михаил, — лучше уходите.

— Счастливо оставаться.

Он дотронулся до лба в кратком приветствии и отправился сопровождать свою семью на крыше.

— Удачного дня, — произнесла Анна позади него.

Когда дверь захлопнулась, Aлия прекратила громко петь.

— Я думала, что они будут злорадствовать, пока мы не станем пеплом.

— Ты что их прокляла?

— Я не знаю никаких проклятий. Я только пыталась их заткнуть.

Михаил усмехнулся. Ему нравилось улыбаться, теперь, когда он вспомнил, как это делается.

— Как ты думаешь, сколько времени до восхода солнца?

— Пятнадцать минут.

— То здание на востоке защитит нас от первых лучей и даст на несколько минут больше. Ты можешь освободиться?

Aлия всегда была мастером по спасению. Когда она была подростком, у нее висел плакат Гуддини [5] на стене в спальне. Каждая частичка его надежды полагалась на эту память.

— Я работаю над этим. Что относительно той штуки, которая тебя держит? Похоже, они купили ее на выставке, посвященной Звездному пути [6] ?

— Хотелось бы, но нет. Я знаю разработчика. По своему строению это хитрые механизмы захвата. Их нельзя вскрыть отмычкой или сломать.

— Что, если я сломаю тебе руки и ноги? Мы могли бы вытянуть их через наручники?

Пальцы его ног воспротивились этой идее, но ее размышления ему понравились. Она была бы хорошей женой для него.

— Не стоит этого делать. Наручники сокращаются автоматически. Они держат в постоянной хватке то, что в них находится.

— Черт возьми.

Он не понял, имела ли она в виду его ситуацию, или она только пыталась справиться со своими цепями.

— Алия, каковы твои шансы на спасение?

— Не слишком хорошие. Я вывихнула плечо. Я не вижу камер. А ты?

— Нет, но они могут быть неподалеку. Нас могут услышать. В соседних зданиях может вестись наблюдение.

— Мы это узнаем, не так ли? — Он услышал ее ворчание и длинная цепь ударилась об землю. — Прогресс.

— Превосходно. — Если она сможет убежать, он понял, что ему сделать. Горизонт становился лиловым. — Я закончу историю.

— Про Роланда и Иллисию? Сейчас? О! Сукин ты сын.

— Ты поймешь. — Михаил пробежался по истории так быстро, как мог. — В конце концов, Роланд нашел ее. Она пряталась в монастыре. Он пришел как скелет, кающийся в содеянном, но пришел слишком поздно. Она умирала.

— Умирала?

Другая цепь ударилась о землю.

— Она съела ядовитый гриб. Это не важно. Дело в том, что она приняла извинения Роланда. И предоставила ему выбор. Либо умереть вместе с ней, либо выпить ее и быть свободным.

— "Выпить ее", из-за этого он и влип во все это.

— Выбор, который она предложила, заключался в том, что он должен выпить ее полностью, забрать душу.

— Он не был принцем, а она не была врагом. Он не имел права сделать это.

— Он был ее обещанным супругом. Слушай. Один из супругов может освободиться от связи, если выпьет другого.

Даже цепи повисли в тишине, пока она обдумывала сказанное.

— Ты понимаешь? Если ты проглотишь душу, ты не будешь тосковать по второй половине.

— Ты мог сразу это сделать. Ты мог прикончить меня у бассейна и уйти, — тихо сказала она.

Михаил рванул свои наручники в отчаянии.

— Нет! Ну, да. Я мог бы. Но сейчас дело не в этом. Вовсе нет.

— Подожди секунду, я почти закончила.

Затем тише она сказала самой себе:

— Это будет больно.

Он услышал мягкий щелчок и она закричала:

— Ублюдки! Гребанные Менисотцы! Будь они прокляты!

Конечно, над ним была она, обнявшая свою руку, молча переносящая боль, но свободная.

— Открой руку, — сказала она. — Держи это.

Она опустила свой локоть в его ладонь. Он сжал пальцы вокруг него, и она воспользовавшись рычагом, вправила свою руку, обратно.

Когда это было сделано, она вздохнула и благодарно ему улыбнулась. От красоты ее улыбки у него перехватила дыхание.

Ее взгляд слишком долго задержался на его лице, а потом она отвернулась покраснев. Она сделала вид, что ощупывает свою руку.

— Уже лучше. А теперь, как мы собираемся вытащить тебя отсюда?

— Ты — никак.

— Нет?

— Пока в твоей крови только адреналин, но у тебя нет оружия.

— Я возьму с собой длинную цепь.

— У них есть оружие.

— Возможно, они убрались оттуда. Может там никого и нет.

— Я сильно сомневаюсь. Они не уйдут, пока не удостоверятся, что мы — кучка пепла.

— Но мне нужен Хэлверсон, чтобы открыть этот замок.

— Оставь это. Я хочу, чтобы ты подумала о себе. Как ты собираешься пробраться мимо них? Думай. Там будет трое Хэлверсонов и пятеро других, о которых я знаю, может больше. Все мужчины. Все сильные. А ты была, связана, взята в плен, подстрелена…