Онлайн книга «Убик (сборник)»
|
– Тебе не бывает одиноко? – спросила она Рэгла. – А? – Ты ведь не женат. – Большинство ее одноклассников были уже женаты, все, кроме самых неисправимых. – Я понимаю, здорово жить с сестрой и зятем, но разве тебе не хочется иметь собственный дом и жену? Джуни сделала ударение на слове «жена». Подумав, Рэгл сказал: – Рано или поздно так оно все и будет. Проблема в том, что я лодырь. – Лодырь, – повторила она, подумав о деньгах, которые он заработал на конкурсе. Один бог знает, сколько там уже набежало. – Я вообще не люблю постоянства, – объяснил Рэгл. – Наверное, я стал кочевником на войне. Да и раньше наша семья то и дело переезжала. Отец с матерью разошлись. Так что у меня глубоко личное неприятие стабильности… Просто боюсь оказаться ограниченным домом, семьей и детишками. Шлепанцы и трубка. – Ну и что? – Я ведь уже прошел через все это. Когда был женат. – О! – заинтересованно воскликнула Джуни. – И когда же это было? – Сто лет назад, – сказал Рэгл. – Еще до войны. Мне едва исполнилось тогда двадцать. Познакомился с девушкой, секретаршей из фирмы по перевозкам. Родители – поляки. Очень красивая, живая и сообразительная. Только вот слишком много у нее было претензий. Ей хотелось пробиться в то общество, где дают вечера в саду. Жареное мясо в собственном патио. – Не вижу ничего плохого. – Джуни пожала плечами. – Это естественно – стремиться к изящной жизни. Она переняла это выражение из подписного журнала «Как украсить свой сад и дом». – Ну вот, а я – лодырь, – проворчал Рэгл, давая понять, что тема исчерпана. Начались холмы. Иногда приходилось в прямом смысле слова карабкаться. Дома были окружены просторными лужайками с террасами из цветов и поражали размерами и роскошью – дома богатых людей. Улицы совершенно не походили одна на другую. Временами попадались густые рощицы. А в конце Олимпик-драйв начинался настоящий лес. – Хотела бы я здесь жить, – мечтательно произнесла Джуни. «Во всяком случае, лучше, – подумала она, – чем наши типовые домики без фундамента. И крыши здесь не сносит первым же порывом ветра». Высоко в небе между облаков быстро двигалась серебристая точка. Спустя мгновение донесся слабый, приглушенный гул. – Реактивный, – сказала Джуни. Рэгл замер на тротуаре и, прикрыв рукой глаза, вглядывался в небо. – Смотришь, не русский ли это бомбардировщик? – озорным тоном спросила она. – Хотел бы я знать, что там вообще происходит. – Интересно, чем занят Господь? – Нет, Господь тут ни при чем. Я имею в виду всю эту муть, что летает туда-сюда. – Помнишь, Вик рассказывал вчера, как искал в ванной шнур от выключателя? – спросила Джуни. – Помню, – выдохнул Рэгл, карабкаясь по склону. – Я над этим задумалась. Со мной такого не случалось. – Ну и хорошо. – Кроме одного раза. Однажды я вышла подмести перед крыльцом. И тут в доме зазвонил телефон. Было это около года назад. А я как раз ждала звонка. – Позвонить должен был одноклассник, но эту деталь Джуни решила опустить. – Ну вот, я бросила щетку и помчалась в дом. Ты же знаешь, что у нас на крыльце две ступеньки? – Да, – ответил Рэгл, внимательно на нее взглянув. – Я побежала. И сделала три шага. То есть я думала, что там еще одна ступенька. Нет, я, конечно, не произносила про себя: вот, мол, мне надо подняться на три ступеньки… – Ты хочешь сказать, что машинально сделала три шага? – Да… – Упала? – Нет. Вот если бы их было три, а я решила, что две, тогда бы я шлепнулась и выбила зубы. А тут – странное ощущение. Пытаешься сделать лишний шаг, а нога проваливается – хлоп! Джуни замолчала. Каждый раз когда приходилось что-нибудь объяснять, она терялась и путалась. – Хм, – произнес Рэгл. – Вик имел в виду что-то подобное? – Хм, – снова промычал Рэгл, и она оставила эту тему. Было видно, что он не намерен ее обсуждать. Джуни легла на спину, вытянулась в теплых лучах солнца и закрыла глаза. Она захватила с собой похожее на полотенце одеяло в бело-голубую полоску, на котором сейчас и лежала. Ее черный шерстяной купальник – трусики и лифчик – напоминал Рэглу о прошлом: машины с откидными сиденьями, футбольные матчи и оркестр Глена Миллера. Смешные радиолы из фанеры и дерева, которые они таскали на пляж. Торчащие из песка бутылки из-под кока-колы, длинноволосые блондинки, упирающиеся локтями в песок, как на рекламе «Когда-то я была пугалом». Он предавался воспоминаниям, пока Джуни не открыла глаза. Как всегда в его присутствии, она была без очков. – Привет! – Ты очень привлекательная. – Спасибо, – улыбнулась Джуни и снова закрыла глаза. Привлекательная, думал он, хотя и не созревшая. Не то чтобы тупая или умственно отсталая – просто застрявшая на старшем школьном возрасте. По траве пронеслась визжащая стайка мокрых насквозь ребятишек. В бассейне плескалась молодежь, причем отличить парней от девушек можно было только по купальникам. Неподалеку на обочине мороженщик развернул свою белую эмалевую тележку; позвякивали колокольчики, созывая детей. Опять колокольчики, подумал Рэгл. Неужели ключ указывал на то, что я заберусь сюда с Джуни Блэк? С Джунией, как она любит себя называть, следуя испорченному вкусу. Неужели я могу увлечься маленькой шлюшкой, вчерашней школьницей, выскочившей замуж за скромного трудягу и до сих пор предпочитающей банановый сок и всякую дрянь хорошему вину, доброму виски и даже крепкому темному пиву? Великие умы, думал Рэгл, теряются при встрече с таким типом сознания. Единство и борьба противоположностей. Инь и ян. Старый доктор Фауст встречает подметающую дорожку крестьянку – и где все его книги, знания, философия? В начале было Слово. Или дело, если ты – Фауст. Склонившись над спящей девушкой, Рэгл прошептал: – Im Anfang war die Tat… – Иди к черту, – пробормотала она. – Ты хоть знаешь, что я сказал? – Нет. – И тебе не интересно? Джуни с усилием открыла глаза и сказала: – Слушай, все мои языковые познания – это два года испанского в школе. Так что не пудри мне мозги. – Нахмурившись, она повернулась на бок и отодвинулась. – Это были стихи. Я хотел любить тебя. Она откатилась назад и уставилась на него. – Ты хочешь, чтобы я любил тебя? – спросил Рэгл. |