Книга Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей, страница 229 – Брендон Сандерсон

Шаллан подняла рисунок и посмотрела на тот, что был под ним. Она сама, съежившаяся на постели, в окружении странных существ. Девушка не смела рассказать Ясне об увиденном, чтобы не проболтаться о совершенном духозаклинании, признав тем самым вину в краже.

На следующем наброске также была она, лежащая в луже крови. Шаллан глянула поверх альбома. Одетая в белое ревнительница у ближайшей стены притворялась, что шьет, но на самом деле следила, чтобы подопечная опять не причинила себе вреда. Девушка сжала губы в ниточку.

«Это хорошее прикрытие, — убеждала она себя. — Отлично работает. Прекрати дуться».

Шаллан вернулась к последнему из нарисованных за день набросков. На нем был один из символоголовых. Ни глаз, ни лица, только зазубренный чужеродный символ с торчащими отростками, похожими на шлифованный хрусталь. Между этими существами и духозаклинанием просто обязана найтись какая-то связь. Ведь так?

«Я посетила другое место. Наверное... наверное, я говорила с духом кубка». Неужели у кубка есть дух? Открыв кошель, чтобы проверить духозаклинатель, девушка обнаружила, что подаренная Кабзалом сфера погасла. Она смутно припоминала свет и красоту, яро­стную бурю внутри самой себя.

Шаллан взяла свет из сферы и отдала кубку — спрену кубка, заплатив за преобразование. Значит, так работает духозаклинание? Или эта связь — лишь ее выдумка?

Заметив, что в комнату вошли посетители и стали продвигаться вдоль выстроившихся рядами кроватей, Шаллан опустила альбом. Большинство женщин возбужденно сели, увидев короля Таравангиа­на, добродушного старика в оранжевых одеждах. Он останавливался­ возле каждой пациентки, чтобы перекинуться парой слов. Шаллан слышала, что король приходил часто, по меньшей мере раз в неделю.­

В конце концов он дошел до ее постели, улыбнулся и опустился на табурет с мягким сиденьем, который принес один из многочис­ленных прислужников.

— А вот и юная Шаллан Давар. Я ужасно опечалился, когда мне сообщили о случившемся. Прошу прощения, что не заглянул раньше. Меня задержали государственные дела.

— Все в порядке, ваше величество.

— Нет-нет, не все. Но так должно быть. Кое-кто жалуется, что я провожу здесь слишком много времени.

Шаллан улыбнулась. На самом деле никто особо не волновался из-за этого. Землевладельцев и глав Домов, что занимались полити­ческими играми при дворе, вполне устраивал король, который так много времени болтался за пределами дворца.

— Ваше величество, госпиталь удивительный, — сказала она. — Поверить не могу, до чего хорошо здесь заботятся о каждом.

Он широко улыбнулся:

— Мой великий триумф. Здесь светлоглазые и темноглазые равны, и здесь никому не отказывают — нищим, шлюхам, чужестранцам-морякам. За все платит Паланеум, видишь ли. В каком-то смыс­ле даже самая невразумительная и бесполезная из книг, что содержатся в нем, помогают лечить больных.

— Я рада быть здесь.

— Сомневаюсь в этом, дитя. Госпиталь вроде этого, вероятно, единственная вещь, в которую можно вложить столько денег и радоваться, если она окажется ненужной. То, что ты стала моей вынуж­денной гостьей, — трагедия.

— Я хотела сказать, что лучше уж болеть здесь, чем где-то еще. Хотя, наверное, это все равно что сказать: «Лучше захлебнуться в вине, чем в помоях».

Он рассмеялся и встал:

— Ну до чего же ты все-таки милая. Могу ли я как-то улучшить твое пребывание здесь?

— Закончив его?

— Боюсь, это не в моей власти. — Взгляд короля потеплел. — Я должен положиться на мудрость лекарей и сиделок. Они говорят, что риск все еще есть. Мы обязаны заботиться о твоем здоровье.

— Ваше величество, здесь я становлюсь здоровее, но не счаст­ливее.

Он покачал головой:

— Нельзя допустить еще одного несчастного случая.

— Я... понимаю. Но уверяю вас, мне намного лучше. Это событие случилось из-за переутомления. Теперь я отдохнула, и никакой опасности больше нет.

— Это хорошо. Но все равно мы продержим тебя здесь еще несколько дней.

— Да, ваше величество. Но можно хотя бы разрешить посетителей?

До сих пор сиделки и лекари настаивали, чтобы ее никто не беспокоил.

— Да... думаю, это поможет. Я поговорю с ревнителями и предло­жу, чтобы тебе разрешили время от времени принимать посетителей. — Он помедлил. — Когда ты полностью выздоровеешь, возможно, следует на некоторое время приостановить обучение.

Она изобразила гримасу. До чего тошнотворный театр...

— Ваше величество, мне ужасно не хочется этого делать. Но я очень соскучилась по своей семье. Возможно, мне следует к ним вернуться.

— Отличная идея. Уверен, ревнители с большей охотой отпустят тебя, если будут знать, что ты возвращаешься домой. — Он одарил ее добродушной улыбкой и похлопал по плечу. — Наш мир иной раз похож на ураган. Но помни, всегда будет новый рассвет.

— Спасибо, ваше величество.

Король двинулся дальше, к другим пациенткам, потом тихонько поговорил с ревнителями. Примерно через пять минут в палату вошла Ясна, в красивом темно-синем платье с золотой вышивкой, как обычно горделивая и решительная. Ее блестящие черные волосы были заплетены в косы и заколоты шестью тонкими золотыми шпильками, щеки нарумянены, а губы покрыты кроваво-красной помадой. В белой комнате она выделялась, словно цветок посреди бесплодного каменного поля.

Она скользнула к Шаллан — ног не было видно под свободными складками шелковой юбки, — зажимая под мышкой толстую книгу. Ревнитель принес табурет, и она села на том же месте, где недавно располагался король.

Ясна смотрела на Шаллан, и лицо у нее было непроницаемое, точно маска.

— Мне уже говорили, что я слишком требовательная и, возможно, жестокая наставница. Вот одна из причин, по которым я обычно отказываю соискательницам.

— Светлость, приношу извинения за свою слабость. — Шаллан опустила глаза.

Ясну эти слова как будто рассердили.

— Дитя, я не собиралась в чем-то винить тебя. Я пыталась сделать нечто прямо противоположное. К несчастью, я... в этом совершенно ничего не смыслю.

— В извинениях?

— Да.

— Ну, видите ли, — начала Шаллан, — чтобы мастерски извиняться, в первую очередь следует наделать ошибок. Ясна, в этом ваша проблема. Ваше неумение ошибаться внушает ужас.

Лицо принцессы смягчилось.

— Король упомянул, что ты собираешься вернуться к семье.

— Что? Когда?

— Когда мы с ним встретились в холле снаружи и он наконец-то разрешил мне повидать тебя.

— Вы так сказали, словно стояли там и ждали разрешения.