Книга Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей, страница 91 – Брендон Сандерсон

Призвание Далинара — быть вождем, а его избранной Славой стала целеустремленность. Он выбрал и то и другое в юности, хотя теперь относился к ним иначе, чем когда-то.

— Отец, ты, конечно, прав. Я не первый сын героя, который родил­ся без таланта к военному делу. Другие как-то справились. Справлюсь и я. Скорее всего, стану градоначальником в каком-нибудь городишке. Если не запрусь в какой-нибудь обители.

Взгляд мальчика устремился вперед.

«Я все еще считаю его мальчиком, — подумал Далинар, — хотя ему уже пошел двадцатый год». Шут был прав. Далинар недооценивал Ренарина. «Как бы я себя повел, если бы мне запретили сражаться? Лишили возможности общаться с женщинами и торговцами?»

Далинар был бы зол, особенно на брата. В общем-то, Далинар в детстве и в самом деле часто злился на Гавилара. Ренарин, однако, был самым пылким сторонником Адолина. Он чуть ли не боготворил старшего брата. Да и отваги ему хватило, чтобы очертя голову кинуться в самую гущу сражения, где чудовище из ночного кошмара давило копейщиков и расшвыривало осколочников.

Далинар кашлянул:

— Возможно, пришло время опять попытаться научить тебя владеть мечом.

— Мое малокровие...

— ...не будет иметь никакого значения, если мы добудем для тебя осколочный доспех и дадим тебе осколочный клинок. Эти латы любого делают сильным, а клинок почти ничего не весит.

— Отец, — ровным голосом сказал Ренарин, — я никогда не стану владельцем осколочного вооружения. Ты же сам говорил, что дос­пехи и клинки, которые мы добудем у паршенди, достанутся самым искусным воинам.

— Ни один другой великий князь не отдает свои трофеи королю, — возразил Далинар. — И кто осудит меня, если я всего один раз сделаю подарок своему сыну?

Ренарин остановился посреди коридора, непривычно разволновавшись: глаза широко распахнуты, лицо напряжено.

— Ты серьезно?

— Я клянусь. Если я сумею добыть еще один клинок и доспех, они достанутся тебе. — Он улыбнулся. — По правде говоря, я это сделаю просто ради того, чтобы увидеть выражение лица Садеаса, когда ты станешь полным рыцарем Осколков. Кроме того, если ты сравняешься по силе с остальными, думаю, природные способности позволят тебе блистать.

Ренарин улыбнулся. Осколочный доспех не решал всех проблем, но теперь появится шанс. Далинар об этом позаботится. «Я ведь понимал, что такое быть вторым сыном, — думал Далинар, пока они направлялись к покоям короля, — в тени старшего брата, которого ты любишь и которому одновременно завидуешь.

Буреотец свидетель, понимал.

И сейчас понимаю».

— О милейший светлорд Адолин! — воскликнул ревнитель, идя навстречу с раскинутыми руками.

Кадаш был высоким пожилым человеком и, сообразно При­званию, брил голову и носил широкую бороду. Его макушку огибал шрам — напоминание о давнем времени, когда он служил армейским­ офицером.

Светлоглазый с военным прошлым — весьма необычно для ревнительства. В общем-то, смена Призвания как таковая считалась странным поступком. Но ее не запрещали, и Кадаш, учитывая позднее начало, сумел высоко подняться в ордене. Далинар говорил, это был признак веры или настойчивости. Возможно, и того и другого.

Лагерный храм начинался как большой духозаклятый купол, потом Далинар выделил деньги и каменщиков, чтобы превратить его в более приличную обитель для религиозных целей. Теперь стены изнутри украшали резные изображения Вестников, с подветренной стороны для освещения вставили широкие стеклянные окна, к высокому потолку подвесили связки бриллиантовых сфер и установили помосты для обучения, совершенствования и проверки разнооб­разных искусств.

В настоящий момент множество женщин получали наставления от ревнителей. Мужчин оказалось меньше. На войне в мужских искусствах проще было совершенствоваться на поле боя.

Йанала, стоявшая рядом с Адолином, скрестила руки на груди и окинула храм недовольным взглядом:

— Сначала вонючая лавка кожевенника, теперь храм? Я думала, мы отправимся куда-то, где будет хоть чуточку романтики.

— Религия романтична, — возразил Адолин, почесав в затылке. — Вечная любовь и все такое, верно?

Девушка сурово посмотрела на него:

— Я подожду снаружи. — Она вышла вместе со своей служанкой. — Кто-нибудь, достаньте мне паланкин, забери его буря.

Адолин вздохнул, наблюдая за ее уходом:

— Похоже, мне придется купить ей что-то весьма дорогое, чтобы извиниться.

— Не понимаю, в чем проблема, — удивился Кадаш. — Как по мне, религия романтична.

— Вы ревнитель, — уныло протянул Адолин. — Кроме того, из-за шрама, полагаю, вы стали менее привлекательным. — Он вздохнул. — Ее взбесил не столько храм, сколько недостаток моего внимания. Сегодня из меня вышел никудышный кавалер.

— Светлорд, вы чем-то озабочены? Это связано с Призванием? В последнее время вы мало чего достигли.

Адолин скривился. Его избранным Призванием были дуэли. Трудясь вместе с ревнителями над личными целями и их исполнением, он мог бы зарекомендовать себя перед Всемогущим. К не­счастью, согласно Заповедям, во время войны Адолину следовало ограничивать себя в дуэлях, поскольку легкомысленные забавы мог­ли навредить офицерам, в которых возникает нужда в бою.

Но отец Адолина все сильней и сильней избегал битв. Так в чем же смысл отказа от дуэлей?

— Святейший, мне надо поговорить с вами там, где нас не смогут подслушать.

Кадаш вскинул бровь и повел Адолина вокруг центрального возвышения. Воринские храмы всегда были круглыми, с небольшим холмиком в середине — согласно обычаю, в нем ровно десять футов высоты. Здание было посвящено Всемогущему и содержалось Далинаром и его ревнителями. Все обители имели право его использовать, хотя у большинства были дома для собраний в военных лагерях.

— Светлорд, что же могло вам понадобиться от меня? — спросил ревнитель, когда они достигли более уединенной части огромного помещения. Кадаш держался почтительно, хотя знал Адолина с юных лет, поскольку был его наставником и учителем.

— Мой отец сходит с ума? — спросил Адолин. — Или он прав, считая — как мне кажется, — что видения посылает Всемогущий?

— Довольно прямолинейный вопрос.

— Кадаш, вы знакомы с ним дольше многих, и я уверен, что вы ему преданы. Я также знаю, что вы из тех, кто держит уши открытыми и многое подмечает, так что, полагаю, вы слышали, что болтают люди. — Адолин пожал плечами. — Кажется, настало подходящее время для прямолинейности.

— Выходит, слухи не беспочвенны.

— К несчастью, нет. Это происходит во время каждой Великой бури. Он бредит и бьется в припадках, а потом заверяет, что видел разные вещи.

— Какие именно?